Второй, не менее эффективный способ мести, тоже применялся довольно часто. Брался кусок старой кинопленки, а горела она как порох, туго заворачивался трубочкой в бумагу, один конец поджигался и затем плотно прижимался к стенке или каблуку. Дым валил страшный. Дышать было невозможно, тут уж не до танцев.
В свободное от работы время (в летний период в колхозе работали и в воскресные дни), а это, как правило, после рабочего дня, взрослые мужики собирались возле клуба и дотемна (а летом темнеет поздно), выражаясь современным языком, там тусовались.
Причин много. Одна из них – потребность в общении, но, пожалуй, главная причина состояла в том, что рядом с клубом был магазин сельпо. Там продавец Лена Мелешка (деревенское прозвище Склобка), отмеряла на розлив «Особую московскую». Причем, при желании выпить, наличность была не обязательной. Существовала специальная книга, куда заносились все должники. Кстати, под запись можно было не только выпить, но и купить кое- что из продуктов. А склобка – это плотницкий инструмент, который применялся для очистки бревен от коры.
Через определенное время разговоры становились оживленнее, иногда возникали споры по любым житейским вопросам, но чаще не на тему «Ты меня уважаешь», а «А ты это можешь?». Имелось в виду – а ты на перекладине сделаешь то, что могу показать я? Спор решался на месте. Да, употребление спиртных напитков перемежалось (и в какой-то степени уравновешивалось) физкультурой. Рядом с магазином рос вековой дуб, который служил одной из опор (второй опорой был столб) самодельной перекладины. Тон в этом состязании задавали бывшие офицеры-фронтовики. Особенно выделялся Прокоп Бут (семейное наследственное прозвище «Баран»). Капитан запаса, в свои сорок с чем- то лет он свободно порхал над перекладиной, выполняя одно за другим упражнения[1]. Большой оборот назывался «солнце», подъем разгибом – «склепка» и т.д.
[1]
Безусловно, что для многих из нас это был пример для подражания. Я имею в виду не распитие спиртного, конечно, хотя некоторые из моих сверстников увлекались этим делом. Мне известно, что никто из нас не стал профессиональным гимнастом. Но до призыва в армию многие из моих ровесников могли свободно выполнить необходимые солдату гимнастические упражнения. Пригодилось это и мне. Хотя выше второго спортивного разряда по гимнастике я не поднялся, но во время срочной службы, а затем учебы в военном училище уроки, данные офицерами запаса в маленькой деревне, очень даже пригодились.
Здесь же рядом находилась волейбольная площадка, на которой до позднего времени происходила игра «на вылет». Хорошая игра. Пристрастился к ней с раннего возраста. Играл за сборную колхоза на первенство района. Успехи были более чем скромные даже в районном масштабе. Да и подготовка моя, как выяснилось позже, тянула всего лишь на третий спортивный разряд.
Было у нас и футбольное поле, но поскольку оно находилось на «Дворце» (за пределами деревни), то игра проходила при минимальном количестве зрителей, что резко снижало престижность самой игры.
С детства приучился к стрельбе. Старший брат Алексей имел малокалиберную винтовку, которая хранилась дома. Просто висела на гвозде, забитом в стенку. Патроны к ней хранились в столе. Поэтому, когда взрослых не было дома, а их практически никогда не было, винтовка была в моем распоряжении. Поэтому ничего не стоило выйти на крыльцо дома и, к примеру, стрельнуть в ворону, сидящую на груше Антона Циркуна (сосед, фамилия Артеменко). Потом это умение тоже пригодилось. Наличие первого спортивного разряда по стрельбе позволило мне принять участие в первенстве ТОФ по спортивному троеборью, защищая спортивные интересы Камчатской военной флотилии.
Глава четвертая. Игры и не игрушки, или Вооружен и очень опасен
Кроме спортивных игр, были у нас, конечно, и обычные детские игры.
Пожалуй, наиболее доступным, а поэтому и наиболее распространенным видом досуга, была езда на колесе. Во-первых, не нужна команда. «Отдыхать» можешь один. Бери любое колесо, вплоть до обруча из старой бочки, но в идеале это монтажное колесо от автомобильных баллонов, загибай проволоку буквой «Ч» и этой проволокой кати колесо. Такие пробежки мы почему – то называли ездой. Ездить с колесом можно часами. Высший шик открыть калитку колесом, перескочить порожек и въехать во двор, при этом, чтобы колесо не упало. Интересней, когда два человека «едут» каждый на своем колесе. Иногда собиралось нас больше десятка. Тогда договаривались о поездке наперегонки – кто быстрее доедет до назначенного объекта. Иногда мне удавалось выигрывать, но чаще лидировали «Мудрик» или «Пипка» – оба Владимира бегали хорошо.
Не менее увлекательной была игра с мячом, которая называлась «выбеганка», а вообще-то, как я понял уже взрослым, это была русская лапта. Ранней весной, когда еще не сошел весь снег, выбиралась освободившаяся от снега площадка, формировались команды, и игра начиналась. Мяч был самодельный. Хорошие мячи получались из резины с траков немецких автомобилей или танков.
На палке путем наложения рук решалось, какая команда будет забивать, а кто будет «пасти» в поле. Выигрывал тот, кто был быстрее, точнее и ловчее. А быстро бегать в бурках невозможно, поэтому разувались и бегали босиком по почти мерзлой земле. Не скрою, иногда все заканчивалось ангиной. Но игра была такой увлекательной, что устоять было невозможно.
Иногда в игре принимали участие более взрослые ребята. Тогда она приобретала не только азартный, но и опасный характер, так как мяч из литой резины, запущенный рукой взрослого человека, при попадании на теле жертвы оставлял солидный синяк. Хотелось плакать, но нельзя – засмеют.
Когда оттаивала земля и становилось более тепло, появлялись новые игры – такие, как «ножик», «чика» и, конечно, игра в «шубу».
Кроме подвижных игр, широко практиковалась игра в карты, участие в которой принимали не только подростки, но и взрослые. В выходные дни в парке возле клуба несколько групп, рассевшись на свежей траве, часами играли в «двадцать одно». Причем, присутствующие болельщики поддерживали не только победителей, но и проигравших, особенно, когда тем стучали картами по носу.
«Чика»– игра азартная, и на деньги, поэтому старшие запрещали нам в нее играть. Способов для убеждения было много. Для меня, к примеру, самым убедительным оказался урок, преподанный мне преподавателем истории Малейковской семилетней школы Н.Белым. Как- то раз мы с Колей Довбуном (Мироненко) решили сыграть в «чику». Сдали в магазин по три свежих яйца, получили свои копейки и пошли к клубу играть. Почему к клубу? Просто там единственный в селе кирпичный и к тому же высокий фундамент, а от него хорошо отлетают монетки.
Пришли, немного поиграли. Увлеклись – а зря! После очередного замера пальцами расстояния между монетками, я с удовлетворением поднимался с колен, радуясь выигранной монетке, как услышал «Здорово! Пятак выиграл!». Почти одновременно я увидел культю правой руки учителя Н.Белого (после ранения во время войны историку была ампутирована ладонь) стремительно летящей к моей голове. Увернуться времени не хватило, а потому ухо зудело дня три. После этого у меня выработалось на всю жизнь негативное отношение к азартным играм, особенно на интерес.
Еще одна игра часто увлекала не только мальчишек, но и девчонок. Называлась она «хованка» или, по-русски, прятки. Часами искали друг друга, так как спрятаться было где, начиная с картофельной ботвы на огороде или груши в саду деда Карпика, заканчивая сеновалом или погребом.
ebooksa