Ригер, стоя в дверях, оглядел картину и спрашивать ничего не стал. Вернулся через пару минут, запер дверь, налил из кувшина в кружку и протянул Ните.
— Пей.
Девушка еле разжала кулаки, неуверенно взяла кружку и отпила.
— Давай, нужно еще пару глотков. Выпила? Ну, вот и молодец. Рассказывай.
Говорила Нита довольно тихо, но то, что я слышала меня не слишком удивило.
Мать — горничная в гостинице была. Ребенка родила от высокородного. Папаша не признал официально, но выделил небольшой пенсион на ребенка. Мама даже приданное Ните копила. Умер папаша почти одновременно с матерью. С разницей в месяц Нита осталась без мамы и без средств к существованию. Грамоту она знает, училась пять лет в школе, но она байстрючка, безотцовщина… В дома высокородных ее не брали даже горничной. А кто мог бы взять — у тех денег не было. Приданое она проела, выбирать было не из чего. А госпожа взяла, работу дала и жилье. Два месяца все хорошо было, кормили и даже фартук новый купили. А сейчас вот…
Мы с Ригером переглянулись.
— Горничной пойдешь к моей жене?
— Пойду, господин, конечно — пойду…
На девочку смотреть было страшно, такой надеждой глаза вспыхнули. Ригер тяжело вздохнул и сказал:
— Устраивайтесь тогда.
— А ты?
— К служивым пойду, авось не прогонят. Дверь только заприте. Я утром сам за вами зайду.
Отказавшись от помощи Ниты, я быстро разделась и скомандовала стоящей столбиком девушке.
— Не копайся, раздевайся давай и спать пора. У нас с утра еще дел куча.
— Госпожа, а куда ложиться?
— Тебе на кровати места мало?
— Прямо сюда? — она кивнула на огромную постель.
— Ну, если хочешь, можешь на стуле клубком свернуться! Раз уж тебе здесь тесно…
— Что вы, госпожа, не тесно!