Незнакомец

– В первую очередь, – типовая заявка с описанием Герды, номером клейма и снимком, что Саша щелкнула на свой мобильный, уверяя, что так дело пойдет быстрее. Только знать бы ещё конкретные временные рамки – уж слишком размыто звучит это ее «быстрее».

– Как долго ждать ответа? – не выдерживаю и вновь рассматриваю профиль, сосредоточенно вцепившейся в руль автоледи. А она лишь плечами жмет:

– По-разному. Кто-то отвечает сразу, кто-то лишь через несколько дней. Но чтобы времени не терять, я размещу информацию о Герде в своей группе. И по пабликам ближайших городов распихаю, возможно, кто-то узнает. Да и на форумах поискать стоит… Она девочка умная, обученная. Возможно, ты её сам дрессировал, а форумы в этом деле лучший помощник.

И опять остается лишь надеяться, что Саша права. Уткнутся в окно, в очередной раз ловя себя на том, что этот заснеженный парк, тянущийся вдоль дороги, совсем не похож на тот, что мелькнул в моих рваных воспоминаниях, и ни одна из прохожих женщин не дарила мне эту собаку. Чужое все – этот город, люди и сам я себе чужой.

*РКФ - российская кинологическая организация, объединяющая около пяти миллионов собаководов в России.

ГЛАВА 13

Саша

В волонтёрстве нет ничего трудного. Ладно, не спорю, есть масса подводных камней, поводов для переживаний и куча дел, которые приходится выполнять, потому что иначе спасательная операция не имеет никакого смысла. Но лично для меня пригреть озябшего четырёхлапого страдальца намного проще, чем завести в мороз  бабушкину двенашку, верой и правдой отслужившую Нине Степановне Брагиной долгие четырнадцать лет. А последние три мне – внимательной и сконцентрированной на дороге, но совершенно далёкой от премудростей механизмов, запрятанных под капотом.

Снег больше не валит, ведь надумай он осыпаться на землю с хмурых небес, сегодня уже не украшенных густыми тяжёлыми облаками, массового убийства прохожих не избежать – при таком морозе он просто обязан опадать не пушистыми хлопьями, а шлёпаться на асфальт гигантскими ледяными глыбами. Ударяться оземь и рассыпаться на острые колючие осколки, немедленно вспарывающие своими рваными краями подошвы заледенелых сапог. Не мороз это уже, а что-то куда более страшное, чему ученные до сих пор не дали названия.

– Убиться решила? – Ванька.

Хмурый, злой, изрядно помятый со сна, который я наглым образом прервала телефонным звонком, не справившись со взбунтовавшейся техникой. Он стоит у бабушкиного наследия, и, нырнув подбородком в кое-то веки намотанный на горло шарф, нервно отстукивает ногой по присыпанному песком скользкому тротуару. И на мои колёса таращится. А я на него. Ничуть не смущённая, ни капли не напуганная проскальзывающей в мужском голосе угрозой. Ну, лысая резина, мне несколько дней назад Незнакомец то же самое говорил, только сейчас ведь проблема не в этом.

– Заведёшь? – и сама кутаюсь в палантин, укрывший и плечи, и шею, и раскрасневшиеся от стужи щёки, да прячу улыбку, находя в угрюмой физиономии брата всё большее сходство с эскимосом: глаза узкие, немного опухшие от недосыпа, а ресницы белые-белые. Как и опушка капюшона, наброшенного на голову в напрасной попытке согреться.

– И не подумаю. Тебя на первом же повороте занесёт.

– Не занесёт, я же аккуратная…

– Аккуратная! Сань, я сам еле добрался, а на твоём драндулете дорога одна – в морг.

Отлично! Словно не сядь я за руль, меня ждёт другой исход! Либо околею, взывая к его человечности, либо паду жертвой озверевшей Танюхи, не постеснявшейся перейти на матерный русский в нашем с ней последнем разговоре…

– Ну, Вань, – потому и канючу, повиснув на локте непреклонного родственничка. – Выручай. Сегодня отстреляюсь, а завтра к тебе. И датчик заменишь, и свечи и какое-то там реле!

– Бензонасоса, – сообщает, выныривая из плена вязаного шарфа, но к моему сожалению, соглашаться не спешит. – И не проси. Ключи давай, а сама на такси.

И почему такой упёртый? Ни сострадания, ни даже малейшего намёка на желание помочь ближнему. Лишь прямая спина и взгляд колючий, как этот кусающий щеки мороз. Словно всё детство бабушкину болтовню о милосердии он пропускал мимо ушей, что, впрочем, вполне возможно, иначе бы не стоял сейчас истуканом, а уже взялся за дело, спасая и младшую сестру, и разваливающуюся на глазах память о нашей бабуле.

– Вот убьёт меня Пермякова, ты будешь виноват. Ещё и перед родителями краснеть придётся, что бросил меня на растерзание тигрице!