Перед тем как он уехал в командировку, я получила посылку с новыми книжками, и Энтони помог мне распаковать их и расставить по полкам. Потом мы поужинали прямо на ковре у огня. Мы долго и молча смотрели друг другу в глаза, после чего я спросила:
– Почему ты все это делаешь для меня?
Он коснулся моей щеки и ответил:
– Мне хотелось видеть тебя счастливой.
И я действительно счастлива. Безумно счастлива. Порой мне кажется, что мое сердце вот-вот взорвется от избытка чувств. Другой вопрос, как долго продлится такое состояние. Что, если с годами меня перестанет устраивать наше соглашение? Что, если мне захочется большего и я не удовлетворюсь, пока не заполучу его целиком? Ты же знаешь, людям свойственно желать большего. Но в нашем случае это ни к чему не приведет. Любовь, которую мне предлагают, ограничена всевозможными условностями.
Даже не знаю, как мне решить эту дилемму. Брауни, а что бы ты сделала на моем месте? Я была бы рада твоему совету.
Но что я все о себе да о себе? А что поделываешь ты? Пишешь, должно быть? Расскажи, какие сны снятся тебе в эти дни. Твои сновидения – настоящее чудо. Жаль, что мое собственное сознание не спешит развлечь меня схожим образом. Засыпая, я просто отключаюсь и ничего уже не вижу.
Ну все, Брауни, мне пора заканчивать. С нетерпением жду от тебя письма.
С любовью,
Руби.29 июня 1946 г.
Дорогая Руби,
я безвылазно просидела несколько недель в Мейне, работала над книжкой. Но как же порадовали меня твои письма, когда я нашла их по возвращении домой!
Но сначала о деле. Итак, ты готовишь. Даже не знаю, плакать мне или смеяться при мысли о том, что ты стала заправским поваром. Остается надеяться, что к тому времени, когда я выберусь наконец в Сиэтл, ты угостишь меня домашним печеньем (вроде того, какое готовила моя мать). А ты тоже носишь фартук в красную клеточку? Не обижайся, я просто шучу!
Меня ужасно расстроила твоя неудача с Люсиль. И все же, я думаю, ты не должна сдаваться. Да, ваши отношения подверглись серьезному испытанию, но я бы посоветовала тебе взглянуть на все с другой стороны. Теперь, когда Люсиль знает твои «недостатки», она может при желании принять тебя такой, какая ты есть на самом деле, а не твой идеализированный образ. А разве это не то, к чему мы стремимся? Любить друг друга со всеми нашими недостатками? А для этого нужно знать человека таким, какой он есть. Просто твоей сестре нужно время, чтобы все как следует обдумать. Ради всего святого, на дворе 1946 год! Глупо кричать о том, что отношения между мужчинами и женщинами должны следовать строжайшим предписаниям общества, когда весь мир так изменился!
Теперь к приятным новостям. Мы с Робертой планируем вместе съездить в Европу. Может, и вы с Люсиль к нам присоединитесь? Главное, не терять надежды.
Мне польстило твое замечание о том, что мои сны представляются тебе чем-то волшебным. Поверь мне, когда ты в десятый раз за месяц пробуждаешься от сна, в котором белый кролик спасается по морям от зубастых акул, тебе волей-неволей захочется спать, как всем нормальным людям. Беда в том, что мое сознание не успокаивается ни на секунду. А ему, как и телу, необходим отдых. Мое же воображение знает только одно: вперед, вперед и вперед. На самом деле это ужасно утомительно. Мне кажется, что люди с активным воображением проносятся по жизни быстрее остальных? Боюсь, в этом случае я не доживу и до пятидесяти.
Видишь ли, на меня безо всякого предупреждения обрушились новые страхи. Я только и думаю, что о своей смерти. Может, я умру по пути в кафе? Или провалюсь в люк, когда буду спешить на деловую встречу? Подобные мысли терзают меня безостановочно, как будто конец и правда близок. А с тобой такого не случалось? Или я просто слегка не в себе (обе мы хорошо знаем, что на это можно ответить только «да»).
Откровенно говоря, я несколько разочарована тем, какая участь выпала мне в этой жизни. Да, мне удалось слепить некое подобие карьеры (на которую я наткнулась по чистой случайности) и добиться определенного успеха. Я знаю, что должна быть благодарна судьбе за эти милости, но не испытываю ничего подобного. Видимо, мне так и не удастся обрести покой, пока я не напишу свою первую настоящую книгу. Книгу для взрослых.
Я уже писала тебе о том, что наше литературное сообщество, в которое входят издатели, писатели, поэты и кое-кто из моих знакомых художников, находит меня в лучшем случае забавной. «Ну как же! – говорят они. – Маргарет Уайз Браун. Та, которая кропает детские книжки». Никто не считает меня настоящим писателем. На вечеринках они мило улыбаются и задают свой обычный вопрос: «Над какими безделушками ты сейчас работаешь, Маргарет?»
Я бы погрешила против истины, если бы сказала, что меня это ничуть не задевает. Я жажду, чтобы меня воспринимали всерьез. Я хочу, чтобы при моем появлении люди начинали почтительно перешептываться: «Смотрите, это Маргарет Уайз Браун, известная писательница».