– Хорошо.
– И где был?
– Да так, особенно нигде.
– Врунишка. Ты был у океанариума, да? Итак? Какой он из себя?
– Классный! Очень красивый… По крайней мере, снаружи. Собственно, пока там и смотреть-то особо не на что.
Кайли сверлит Дэвида взглядом, читая по его лицу, как по открытой книге:
– Тогда почему ты так странно себя ведешь? Ты что-то видел?
– Видел – что?
– Это ты мне скажи!
Дэвид оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что их не подслушивают:
– Они перевезли в океанариум огромный ящик. Там внутри что-то было. Я слышал, как оно колотило по стенкам.
– Ух ты! А что, по-твоему, это могло быть?
– Без понятия. Может, кит? Как бы то ни было, оно было очень большим. Напугало охрану до мокрых штанов.
– Круто! Может, чуть позже попробуем посмотреть, что там такое?
– Может быть. Кайли, только никому ни слова. Пусть это останется между нами.
– Идет. – Она придвигается поближе, гладит его по груди, проводит пальцем по бледному шестидюймовому шраму с левой стороны; шрам, выделяющийся на фоне загорелой кожи, тянется до дельтовидной мышцы. – Очень сексуально. А как ты его заработал?
– В старших классах. Мэри Алейна Эдвардс. Она разбила мне сердце, а потом вырвала из груди, совсем как жрец майя, совершающий жертвоприношение своим богам.
– Интересный образ.
– Чистая правда. Она предупреждала, чтобы я не смел в нее влюбляться, но я ничего не мог с собой поделать.
Кайли, наклонившись, нежно целует его в губы: