– Ни слова больше! – хлопнул в ладоши оборотень и, схватив Елисея за плечи, поставил на ноги. – Идем. Сегодня будет веселая ночь!
Друзья веселились до самого утра. Леший не обманул – в честь дня смерти Елисея вся Кривая Поляна принадлежала только им пятерым. Ни одно живое и неживое существо не нарушило их скромное застолье. Уже под утро, когда глаза нежити стали слипаться, а небо на востоке светлеть, друзья разлеглись на траве и принялись смотреть на полную луну, негромко переговариваясь.
– Уже сорок лет мне сегодня, – грустно вздохнул Елисей.
– Да это разве возраст? – хохотнула Авдотья и игриво бросила в вурдалака еще один кусочек слизи. – Помнишь водяного Илью Никифоровича? Так он сколько лет просмертил?
– Восемьдесят шесть лет, – приподнялся на локте оборотень. – Так еще смертил бы и смертил, если бы озеро не высохло.
– Ну… То водяной, – снова вздохнул вурдалак, – а у меня уже здоровье не то. Чувствую, жизнь уже не за горами.
– Да сплюнь, – в один голос заверещали злыдни, – сто лет еще просмертишь. А о жизни не нужно лишний раз вспоминать. Тем более на день глядя.
– Все мы когда-нибудь заживем, – пожал Елисей плечами. – Чего бояться-то? Интересно просто – а что потом? Что будет, когда жизнь за нами придет?
Над поляной на несколько секунд повисла гнетущая тишина. Улыбки сползли с лиц, каждый задумался о чем-то своем.
– А я вот верю в смерть после жизни, – взмахнула болотница руками, – не может такого быть, чтобы мы сгнили, и все… и ничего от нас не осталось.
– Ну, от тебя-то точно что-нибудь останется, – вытирая очередную порцию слизи со своей лапы, пробурчал оборотень.
– Вот вы будете смеяться, но я все равно расскажу, – неожиданно посерьезнел вурдалак. Он сел на землю и повернулся к друзьям.
– Мне иногда кажется, что в прошлой смерти я был… Человеком.
– Чего?
– Человеком. Серьезно! Мне иногда сны даже снятся такие – как будто у меня есть дом. Не могила, а настоящий дом человеческий. И что в нем тепло, уютно. Еще люди маленькие бегают. Эти… Как они их называют-то?
– Дети, – подсказал злыдень.
– Вот, точно – дети. И еще снится, как будто есть у меня кот, и он на меня не фырчит и не гонит прочь, как обычно они делают. А наоборот – на руки ко мне просится, а я его глажу. И вот живу я в этом доме, а ко мне другие люди приходят в гости. Мы с ними разговариваем обо всем, смеемся… И знаете что? Не знаю, как там на самом деле, а у меня во сне они совсем даже неплохие ребята. Такие же, как и мы с вами. Только знаете, в чем разница? Они не смертят, а… живут.
– То есть ты хочешь сказать, что, после того как за нами придет жизнь, мы превратимся в людей? – недоверчиво покосился на него оборотень.
– Не знаю, – пожал вурдалак плечами, – а вдруг? Не зря же сны эти снятся.
– Ладно, – выдохнула болотница, – раз уж на то пошло, то и я тоже такие сны вижу. Вроде как есть у меня нора, но не в земле, а в высоком таком каменном дереве. И рядом со мной тоже норы, в которых люди. Но мне во сне не страшно от этого, а, наоборот, – спокойно как-то, беззаботно…