Хозяин теней

Даже голос у мальчишки ломается от напряжения.

– Ты больше похож на их слугу, – сухо бросает Теодор, – раз исполняешь чьи-то приказы, мальчик.

– Да пошел ты!

Он рычит и не трогается с места, охваченный злостью. Читать его проще простого. Напряжения и тревоги больше нет – одна ярость. Теодор спокойно наклоняется, чтобы поднять записку.

– Не против, если я прочту при тебе?

Он уверен, что Палмер готов кинуться на него с кулаками, но его останавливает чья-то невидимая рука – та, что направляет его, та, что выводит фразы на пергаменте красивым каллиграфическим почерком. Та, что наверняка ведет и самого Теодора.

– Может, мы оба с тобой лишь марионетки в умелых руках мастера, а? – спрашивает он. Мальчишка сжимает зубы и молчит. – Видимо, ты со мной согласен.

Он успевает развернуть бумагу и увидеть в тусклом свете напольной лампы первое слово: «Навеки», когда над дверью лавочки звенит колокольчик.

– Мистер Атлас! – раздается звонкий голос Клеменс Карлайл, и сама она появляется за спиной Палмера. – Думаю, нам нужно поговорить.

Мальчишка бледнеет сильнее прежнего, нервно оборачивается и тут же прячет лицо в вороте куртки. Теодор буквально слышит, как в натянутом напряжением воздухе лопается струна гитарного рифа. В мозгу вспыхивает, точно тысяча солнц, тревожная мысль: «Только не Клеменс!».

Она замирает.

– Шон?..

Тот выдыхает и открывает лицо.

– Это ты во всем виноват, – цедит он сквозь зубы.

Затем оборачивается к Теодору, в один прыжок оказывается рядом и выхватывает из-за пояса джинсов нечто, что невозможно разглядеть, – только золотистый отблеск длинного и острого, точно острого предмета, – и оно жалом впивается Теодору под ребра.

Боль пронзает до самого позвоночника. Теодор коротко вскрикивает.

– Шон! – кричит Клеменс.

– Это тебе за поломанную жизнь, бессмертный дьявол! – рычит мальчишка и отпускает Теодора.

Он оседает на пол, в голове шумит кровь, в правом боку, под ребрами, пульсирует и разливается по всему телу боль, ноги и руки леденеют, в глазах становится темно; мир опрокидывается навзничь, пляшет разноцветными бликами, теряет очертания.

Лицо Палмера исчезает, на смену ему приходит лицо Клеменс, искаженное страхом и болью.