Когда мы в очередной раз зарубались на тему каких-нибудь технологических новинок, отец обычно усаживался напротив, подпирал щеку рукой и с умилительным выражением смотрел на нас, периодически вставая, чтобы подлить чаю. Когда у нас с Адой был особенно горячий спор по поводу бигдата и нейростей, я услышал в своей адрес сакраментальное: «Не ори на мать!».
В общем, было весело. Еще и по той причине, что Ада, похоже, всерьез вознамерилась припахать меня к семейному бизнесу. Она невзначай, вскользь, по чуть-чуть рассказывала об их компании. Я делал вид, что мне это не особенно интересно, но вопросы все же иногда удержать не мог. А Ада в такие моменты не могла сдержать довольной улыбки. Она все же очень хитрая и продуманная, эта сильная цельнометаллическая женщина, у которой, оказывается, есть сердце. Которая является моей матерью. И с этим я, похоже, смирился. И даже начал находить в этом определенные плюсы.
Впрочем, о своих перспективах в семейном бизнесе я пока не думал. Было страшновато об этом думать, если честно. Слишком сильно это поменяло бы мою жизнь, которая и так в последнее время совершает такие повороты, что голова кружится. Нет, я не мог пока об этом думать. Мне пока есть о чем думать. Сначала чемпионат, потом свадьба, а потом я подумаю про Аду и ее намерения.
Леся мне заявила, что выйдет замуж только за чемпиона. Вполне себе мотивация, доложу я вам. У Леськи жизнь тоже закрутилась — зигзагами там или спиралями. Ну а как по-другому? Мы с ней теперь неразрывно связаны. Если у меня тут все как на трассе «Формулы-1», то и у нее тоже. Только у нее свои повороты.
Ада — человек слова. И второе свое обещание мне она тоже сдержала. Как и в случае с первым — я без понятия как. Но если с отцом дело было, наверное, все-таки в том, что у моего бати какое-то уникальное сердце, которое способно вечно любить и безусловно прощать, то с матерью Леси у Ады вышел и вовсе какой-то цыганский фокус.
Сначала отец мне прислал фото — они втроем в ресторане. Он, Ада и Елизавета Владимировна. И приписал: «Сваты». Ага, комедийный сериал как он есть. А потом, через пару дней, я пришел к Лесе часов в двенадцать дня — принес два тяжеленых пакета своему приемному сыну — с наполнителем для туалета и с сухим кормом. И застал у Леси Елизавету Владимировну — обе с розовыми носами, заплаканные, но почему-то не грустные. А какие-то такие… А еще Елизавета Владимировна держала Лесю за руку. Я вспомнил Аду у мусорных баков, сгрузил пакеты у стены и пошел в магазин еще раз. За меренговым рулетом. И чтобы дамы мои уже окончательно прорыдались, наговорились и наобнимались.
В общем, оба условия для получения шанса на мое прощение Ада выполнила. Только я в себе никакой потребности прощать ее не ощущал. Не за что было. Нет, то есть, факты моей жизни никуда не делись. А вот мои эмоции от этого — они… они перегорели. Опустилась пеплом куда-то на дно души. Туда, откуда через этот пепел может прорасти что-то новое.
Телефон пиликнул, и я поднял его с пола. Я валялся в номере на кровати перед очередным этапом. Сообщение пришло от Леси. Это было видео, на котором Кефир обстоятельно вылизывал Навуходоносора, для надежности прижав его лапой к полу. Впрочем, судя по выражению песьей морды, тому все нравилось.
Леся с первого же взгляда окрестила Нани Навуходоносором. Сказала, что ей ужасно нравится это слово. Нани Леську обожал до того, что мочился от счастья, когда ее видел. В общем, мне, похоже, еще и котопса придется усыновлять.
Я запустил видео на повтор. В это время пришло еще и фото. Кефир своей могучей лапой обнимает Нани, прижимая его к себе. У котопса — я, наконец, выучил название породы, это чихуахуа — совершенно обалдевшая от счастья морда. А еще в кадр попала рука Леси. Так-так-так.
Леся прислала мне смайлик с поцелуем.
Ну да. Девушка, у которой на пальце кольцо с изумрудом и бриллиантами, пошла делать уколы пациентам в обычной муниципальной больнице. Хотя, наверное, на работу Леся кольцо не носит.
В общем, в мое отсутствие Ада совершенно распоясалась, это очевидно. Я посмотрел на время. Так, пять минут у меня еще есть.
— Ада, здравствуй.
— Здравствуй, Егор Юрьевич.
Она все чаще называет меня по имени и отчеству. То ли троллит за то, что я не называю ее мамой, то ли приучает к тому, что скоро меня будут часто называть так, то ли ей просто нравится произносить мое отчество.
ebooksa