Полигон

— И снимки видел, и читал. Будто выжимка из фантастической книги: черная дыра в земле диаметром около метра. Непроглядная густая тьма, иногда что-то внутри колышется, будто рябь идет по поверхности. При попытке погрузить какой-либо предмет последний бесследно и бесшумно исчезает. Это что-то за гранью реальности и фантастики.

— За гранью понимания, — задумчиво добавил Сезонов. — Вы проводите на существах опыты?

— Нет. Запрещено. Пока лишь пытаются выяснить, каков был их образ жизни до попадания к нам, разумны ли они и насколько. Исследуются поведенческие реакции. Пока точно ясно, что они больше ночные, у них активность в темное время суток. Они привыкли к искусственному свету, но боятся резких, внезапных звуков и вспышек в свою сторону. Я думаю, нужны десятилетия, чтобы понять, что это за раса, кто они, откуда. На полигоне лишь следят за ними и ждут приказаний, как с ними поступить. Пока они просто особо охраняемые объекты, вокруг которых действует режим тотальной секретности.

— Поэтому они очень секретно гуляют ночью в лесу за пределами полигона.

— Откуда вам известно? — испуганно холодным тоном произнес Багров.

Сезонов молчал, спокойно глядя капитану в лицо, но судорожно соображая, как выкрутиться из ситуации. Тем временем Багров поднялся и, не спуская с подполковника внимательного и подозрительного взгляда, направился к нему. Получается, если для него новость то, что постороннему офицеру известно о ночных прогулках тварей, значит, капитан не знает, что именно он, подполковник, был в следственном управлении и интересовался делом Ковалева. Капитану не назвали его, Сезонова, имени. Но имя дневного посетителя генерала Шевчука точно знает Аверченко. Тогда почему следователь не сказал Багрову? Опять непонятные двойные игры!

— Я обеспечиваю охранно-пропускной режим на территории полигона. И проход военнослужащих, и условия содержания всех объектов. Всё находится под моим контролем. Санкции в отношении обеспечения существ охраной тоже отдаю я. Нахождение чудовищ вне специальной части — особый вопрос в согласовании с высшим руководящим составом. Но откуда. Вам. Это. Известно?

— Значит вы… Вы виноваты в смерти Ковалева, — выдохнул Сезонов, гневно глядя на Багрова. — Начальник охраны территории полигона. Вы, допустивший выгул, будто домашних питомцев, этих внеземных уродов!

— Я всего лишь исполнял предписания! Да, так вышло, случайное совпадение, что день смерти Ковалева — это именно тот из немногих дней, когда на мой запрос было получено разрешение о коротком нахождении зверей вне части! Не моя вина и не должно было стать моей проблемой то, что полковнику захотелось взглянуть на тварей! — взвился Багров.

— Зачем, зачем вообще понадобилось выводить зверей за пределы полигона, чья идея?! Это привело к жертве! А дальше могут последовать и новые!

— Я лишь исполнитель, товарищ подполковник. У нас всех в спецчасти есть, скажем так, руководство по взаимодействию с этими тварями. Не мы его составляли, не нам его переписывать. Мы лишь ему следуем. Я слежу за всем и всеми на полигоне. А сверху следят за мной.

— Кто над вами, офицерами и солдатами полигона? В чьей конкретно вы власти?

Сезонов надеялся услышать правдивый ответ. Ведь в последние минуты Багров перед ним так или иначе раскрылся. Значит, доверился. Значит, ему тоже, как и журналисту Яркову, противно знать чудовищную информацию, осточертело находиться вблизи инопланетных тварей и исполнять прихоти высшего командования, которое вот уже столько месяцев ничего серьезного не предпринимает. Как долго существа пробудут на полигоне? Что будет дальше? Есть ли вообще план обращения с ними? Гарнизон глух к немым воплям души офицера охраны полигона и нечестен сам с собой, умалчивая факт существования зверей перед одними и не докладывая другим.

Багров не спешил сдавать командиров. Он тоже понимал, что и ему достанется по первое число, если подполковник узнает имена офицеров, выбравших политику утаивания, ступивших на путь сокрытия невероятной правды.

— Я смогу вам помочь. — Сезонов медленно поднялся на ноги. Он старался добавить в голос нотки доверия, но волнение и злоба перекрывали все мысли. — Постараюсь, если мы будем действовать вместе. Если вы мне всё расскажете.

Капитан молчал и тяжело смотрел на подполковника. Сезонов читал по его глазам, как тому хочется рассказать правду и одновременно как гадко тот поступит, если сделает это: нарушит охраняемую тайну — и угодит под суд. Он уже нарушил десятки правил и протоколов своей части, рассказав о существах стороннему лицу — подполковнику из Москвы. Уже становится ясно, что когда речь заходит о полигоне и, соответственно, тварях на нем, покрывают друг друга все: спецчасть, комендатура, следственный. Никто не хочет говорить другим больше того, что знает сам, и никто не желает делать шаги в сторону разрешения дальнейшей судьбы чудовищ, в том числе избавления от них каким бы то ни было образом.

Не дождавшись ответа капитана, Сезонов вполголоса произнес:

— Зачем вы это делаете? Скрываете от других и скрываетесь сами от себя? Вы. Полигон. Здешние командиры. Нужно рассказать правду. Вынести ее в столицу.

Багров отрицательно качнул головой.

— Никак нельзя, товарищ подполковник. Вы не понимаете. Риски слишком велики.