Двойник

— Придется собраться. Что ж. Я иду их встречать. Они уже подъезжают. — Селиванов цокнул языком и развернулся к воротам, выходящим на улицу, многозначительно взглянув на Сезонова. Рядом с генералом зашагал выпрыгнувший из микроавтобуса боец Саня.

— Они сами-то готовы к встрече со мной? — негромко произнес Яго.

— Объяснения даны неоднократно. — Сезонов переключил внимание на омского военачальника, посмотрев ему вслед. — Я понятия не имею, как сейчас всё пойдет, но будем надеяться на собранность и стойкость. Женщины точно. Ей известно всё. А вот девочка, ее дочь, дочь Креплова… Она тебе поверит. Поверит всему, что ты будешь говорить и делать. Ты для нее — отец. И никто иной.

— А если они не примут меня? — Яго распрямил спину, развел плечи.

— Отступать уже нельзя. Переиграть тоже. Всё на сто раз утверждено. У нас нет другого выхода. Под «нас» я имею в виду всё оборонное министерство страны и омское управление ФСБ.

Оставшиеся минуты прошли в молчании. Сезонов оглядывал внутренний двор. Два сотрудника общались у припаркованной на другой стороне стоянки машины. Селиванов стоял вдалеке со спецназовцем и жестикулировал, указывая на здание управления. Кто-то на третьем этаже правого крыла раскрыл окно, проветривая кабинет.

Яго медленно ходил туда-сюда вдоль микроавтобуса, глядя под ноги, и басовито мычал под нос какую-то мелодию. Услышав у ворот автомобильный сигнал, оба, и галактионец, и полковник, подняли головы. Селиванов собрался, оправив куртку, боец Саня завернул за угол управления — открывать въезд. Менее чем через полминуты во двор въехал красный кроссовер, останавливаясь на дальнем парковочном месте. Генерал обернулся на Сезонова. Встретившись с ним взглядом, кивнул, подзывая к себе, и указал в сторону заехавшего автомобиля.

— Нервничаешь? — Сезонов посмотрел на Ягосора.

— Еще бы, — тот следил за уходящим Селивановым. — Перед битвами на арене так от страха не разносило. Будто в пекло сейчас кинут, чес-слово.

— Справишься. Идем.

Оба пересекали двор и парковку, всматриваясь в людей вдалеке.

Спецназовец Саня подскочил к одной задней двери кроссовера и раскрыл ее. Водитель вышел из салона и приблизился к багажнику. Рядом с Саней остановился Селиванов.

Под рукой бойца, придерживающего раскрытую дверь авто, выпрыгнула маленькая девочка в ярком костюмчике и тут же обернулась к салону, притоптывая ножками. Из машины вышла молодая женщина, надела за спину сумку-рюкзак и взяла дочку за руку, отходя в сторону. Мужчины кивнули ей. Спецназовец хлопнул дверью. Женщина что-то говорила, обращаясь к генералу. Тот опустил голову и приветственно помахал ладонью, привлекая внимание девочки. Малышка держала женщину за руку и смотрела по сторонам, не обращая внимания на начальственного дядю.

Селиванов шагнул в сторону, отходя от женщины, и, втянув в себя воздух, посмотрел на Сезонова, который под взглядом генерала застыл. Притормозил и Ягосор. Женщина посмотрела на галактионца.

Полковник увидел по ее взгляду, как за короткий миг женщину захлестнули невероятные по силе эмоции. Холодный страх сменился всепоглощающей надеждой, которая тут же угасла и уступила место невероятно тягучей тоске. Он увидел, как ее глаза увлажнились, как она сморгнула, как взгляд вновь стал трезвым — она приняла всю неизбежность. Ей потребовалось меньше пяти секунд. Она стойко выдержала это, первое, испытание, надо отдать должное. Ведь ей в глаза смотрел будто на самом деле живой супруг. Только уже старше. Только уже другой.

Сезонов заглянул в глаза Яго. Тот смотрел на женщину с каменным лицом — смотрел и, казалось, не видел. Взгляд был неподъемно тяжел. Он словно прочувствовал ее состояние и понял, что она испытала. Он пропустил через себя ее горе. Своим молчанием он будто извинялся перед ней, что именно ему выпал крест быть ее «воскрешенным» супругом. Извинялся, что ему выпала эта ужасная доля — своим присутствием в ее жизни, своей внешностью пробуждать в памяти все счастливейшие секунды, часы, месяцы, годы, что она провела со своим любимым мужем, своим Александром, до его страшной гибели. Как он, Ягосор, не хотел причинять ей эту мучительную, душевную боль… Но за него уже всё решили военные. И другого выхода нет.

Женщина опустила лицо, присев на корточки перед девочкой — дочкой и что-то шепнула ей на ухо, при этом не подняв на Яго глаза. Малышка удивленно округлила глазки и живо посмотрела на галактионца. Женщина поднялась, отпустила ее руку и мягко толкнула в спину.

Яго молча, в волнении наблюдал, как крошечная девчушка подбежала к нему и остановилась напротив, глядя с далекого низа вверх на него, задрав личико.

— Ты — мой папа? — девочка устремила на него большие карие глазенки.

Яго помялся.