Двойник

— Тебе не показываю, там то же самое, о чем я тебе говорил.

— То есть ему, ему — первому встречному человекоподобному инопланетянину вы рассказали! А мне, мне — который под вашим началом почти все свои пять лет работает — ни слова!

Власов повысил голос, так что подполковник даже шикнул и махнул на него рукой, призывая сбавить громкость.

— Юра, это было необходимо, ради моей безопасности — не говорить тебе, — произнес Сезонов, садясь на краю кровати напротив капитана.

— Я что, думаете, кому-то бы вас сдал, узнай про это?! — Власов продолжать восклицать. — Зачем и кому мне вас сдавать? Я даже ребят-то таких не знаю, слава богу!

— Ну и хорошо, что не знаешь. Не только в моей безопасности дело. В безопасности моей семьи.

Новый возглас Власова оборвался, не успел он открыть рот для очередного раунда возмущений.

— Веры Николаевны?

Сезонов быстро, коротко кивнул.

— И Жени?

Новый, такой же, кивок.

— А вашей мамы?

— Она в такой безопасности, что ее даже обеспечивать не надо. Дело касается только нас троих.

— Почему?

— Это долгая история.

Власова разрывало и жгло изнутри неописуемое любопытство наравне с возмущением. Только что он узнал, что его начальник, руководитель, командир на самом деле не совсем тот, за кого себя выдает. Не тот, каким его описывают всему управлению, не тот, о котором говорит его личная страница в электронной базе данных военнослужащих. Часть его личности — интересно, какая: малая доля? львиная? — зашифрована, упрятана под гриф. Потому что под эту секретную метку спрятана и информация о советском проекте и отряде с одноименным названием Г.Р.О.М. Сезонов ни разу не обмолвился хоть словечком, ни намеренным, ни случайным, об этом проекте, об участии в рядах агентов отряда. Ну невозможно же столько лет держать язык за зубами и не растрепать обо всём, с тобой случившимся! Или возможно? Он, Власов, самый первый проорал бы с Воробьевых гор до Крылатского и Нагорного, что работал в элите спецназа. Ну или хотя бы поделился этой новостью с одним или двумя близкими товарищами, проверенными временем. Не то чтобы он самонадеянно относил себя к близкому кругу общения Сезонова — всё-таки служебная субординация. Вместе с тем отношения у них с первого дня службы в одном месте сложились прекрасные. И факт, что он, Власов, был первым в списке офицеров и служащих, кого несколько лет назад включали в состав нового сформированного отдела под руководством Сезонова, и то, как он с подполковником прошел через ужас, поджидавший их на ярославских улицах и площадях, давали капитану повод надеяться на несколько иное к себе отношение. Или всё-таки это чрезмерно и бессовестно?

Капитан мялся и давился воздухом, который заполнял грудь и готов был выплеснуться вместе с миллиардами слов и эмоций, но невидимый барьер ступора стеснял, стягивал грудную клетку, сжимал горло.

— И вы об этом никому, ни слова, ни разу?! — в голосе Власова чувствовалась необъяснимая паника.

— Если бы ты задал вопрос по-другому, я бы ответил так, как скажу сейчас: об этом знает, без всяких грифов, Фамилин. Из нашего управления — всё. Из других в нашем здании — еще два человека. Но я не назову их имен.

— Так, я не понял! — огласил Яго, привлекая к себе внимание. — Он, — галактионец указал ладонью на капитана, — только сейчас, что ли, понял, кто вы?