Остальные присоединились к ней, используя труп Брэнди в качестве палитры. Принялись покрывать стены ритаулистическими иероглифами, странным образом напоминающими пещерные рисунки эпохи палеолита.
Они инстинктивно знали, что она рисует, и делали то же самое, пока вся стена не покрылась примитивным искусством.
Когда Энджи вышла из магазина, остальные последовали за ней, влекомые диким запахом крови. Теперь это был ее запах.
А оставшийся в магазине, забытый, но совершенно невозмутимый Дэнни запустил руку в шкаф с мясом и нащупал влажный, с прожилками сала, кусок филе. Он сочился кровью. Дэнни поднес его ко рту.
Напевая что-то себе под нос, он принялся высасывать из него сок...
11
После того, как Луис уехал, офицеры Уоррэн, Щоу и Коджозян еще долго стояли вокруг мертвого мальчишки и радостно вспоминали других "жмуров", на которых их вызывали. Как те выглядели, как пахли, и что было, когда они пытались упаковать их в мешки. Уоррэн, как и догадывался Луис, был тертый калач, и лучшие истории определенно принадлежали ему. Но двое других по-прежнему пытались перещеголять его, как парочка парней вновь переживающих свою славу на школьном футбольном поле.
Коджозян, на тот момент прослуживший копом всего пять лет, продолжал свои попытки произвести впечатление на Уоррена.
- Я рассказывал вам о случае с тем психом с Бирч-стрит, который произошел пару лет назад? Какой-то старик, вышедший на пенсию железнодорожник, подсел на бутылку, причем подсел жестко.
Уоррен кивнул, будто слышал это уже много раз.
- Зеленый змий одолевает их всякий раз. Поверь мне на слово. Могу рассказать тебе несколько историй, сынок. Подсаживаются на старушку "Сладкую Люси"
- Конечно, - сказал Коджозян, - конечно. Этому парню стало так плохо, что жена решила, что у него абстинентная ломка, поэтому взяла и заперла его в угольном погребе в подвале. Продержала его там с неделю. Можете поверить? Он лежал там, на соломе, ходил под себя. Она просовывала ему под дверь еду, но без бухла. Она и не вызвала бы нас, только сломала ключ в замке. Уверяю вас, когда мы сломали дверь, запах был... то еще. Старик совсем свихнулся от белой горячки. Разодрал себе нос, расцарапал его до мяса, потому что думал, что из него лезут жуки. Мы стали вытаскивать его, и это было нелегко, потому что он заляпал мне кровью всю рубашку, и орал про жуков, живущих у него внутри.
Уоррен продолжал кивать, наблюдая, как на трупе мальчишки собираются мухи. В тот момент они исследовали вмятину в верхней части его головы. Уоррен докурил сигарету и бросил ее в них. Мухи разлетелись, но окурок застрял в липкой жидкости, сочащейся из черепа.
Зашипел и погас.
- Жарко сегодня, - сказал Коджозян.
Он развязал галстук и бросил его. Затем расстегнул форменную рубашку, снял ее, затем стянул с себя футболку. Бросил ее в траву. Снова надел рубашку, но не стал застегивать. Солнце приятно грело голую грудь.
Шоу вытер пот с лица, и лишь покачал головой.
- Конечно, клятое бухло. Помните старого Отца Брауна из Церкви Св. Луки? О, это было еще до тебя, Коджозян. Отец Браун был отличным парнем, скажу я вам. У этого старого сукина сына была в управлении церковь, школа при ней, и все такое. Господи, он занимался этим с сороковых голов.
- С сороковых? - сказал Уоррен. - А с тридцатых не хочешь?
- Ну, так вот, дело у отца Брауна было поставлено с размахом. Все любили его, до самой его смерти. Церковный пикник летом, осенний карнавал, дом ужасов на Хеллоуин, рождественская программа... черт, какой же был парень. Каждая старуха в городе поклонялась ему.