Слимми — если это его настоящее имя — молчит. Знает, что сказать ему нечего. Я медленно отвинчиваю наконечник, принюхиваюсь к содержимому. Ничего. Легонько сдавливаю пальцами.
Из тюбика выдавливается черная маслянистая на вид капля, но не падает на пол, а повисает в воздухе, как маленький мыльный пузырь. Ее частички начинают расползаться в стороны, как расцветает чернильная капля в стакане воды. Вокруг слишком светло, чтобы тьма могла сохраниться. Через несколько секунд темное пятно в воздухе тает, я завинчиваю крышку тюбика.
— Это не мое! — Слимми заметно бледнеет — его шутовской головной убор окончательно сползает с головы, и под ним обнаруживается аккуратная стрижка — ну как у банковского служащего, никак не ярко-красные патлы или что там носят на голове эти неформалы. — Вы мне подбросили.
— Мои действия были зафиксированы камерами видеонаблюдения, впрочем, как и ваши. Вы имеете право хранить молчание…
Дальше всегда самая скучная часть. Мне уже неинтересно, что он скажет, что за оправдания будет искать, какие посулы предложит. Все они одинаковые — эти мелкие сошки. Наркоманы. Драг-дилеры. Контрабандисты. Террористы-одиночки. Безумцы. Борцы за идею. Адепты запрещенных религий. Они схожи в одном — пытались пронести в Сан-Сити эту субстанцию. Тьму. Пытались, но не смогли. Вот и этот сопляк не смог. Потому что в тот день была моя смена. Моя последняя смена…
— Все это крайне любопытно, мистер Брайтман, — я решился перебить рассказчика. Таможенник вздрогнул, как будто до сих пор находился на своем посту в космопорте Сан-Сити.
— Вы не против, что я вам все это рассказываю?
— Что вы, продолжайте!
— Это все бессонница. Я люблю здесь бывать — тут так светло… Обычно в этот час в кафетерии никого нет — мне просто повезло, что я наткнулся на вас. Куда подевались мои манеры — я даже не спросил, как вас зовут?
— Зовите меня Джонсом.
— Рад знакомству, мистер Джонс. Если честно, боюсь засыпать. Я часто просыпаюсь от кошмаров… — глаза Брайтмана затуманились, и он крепче сжал ногами увесистый черный чемодан, стоящий под его стулом на полу…
— …Я часто просыпаюсь от кошмаров, которые преследуют меня уже много лет. Мне снится, что Джулия и Питер проваливаются сквозь вычищенные до блеска мостовые Сан-Сити в бездонную дыру, что разверзлась у них под ногами. Иногда я успеваю схватить за руку жену, иногда — сына, но потом они все равно срываются вниз… Или мне снится, что мы празднуем день рождения Питера. Огромный торт с десятком свечей в самом центре стола. Сын собирается задуть их, но я хочу взять фотоаппарат, выхожу в соседнюю комнату, а когда оборачиваюсь, то вижу сквозь прозрачные стены, что гостиная погружена во тьму: целый куб темноты посреди моего дома. Где-то там внутри горят свечи на именинном торте, и я вижу лицо Питера, склонившегося над ними. «Не задувай!» — хочу закричать я, но во сне крикнуть не удается, вы понимаете. Питер задувает свечи, и тут же и он, и Джулия начинают кричать в темноте… А иногда в сновидении мои жена и ребенок стоят вместе со мной в комнате для досмотров. В реальности это запрещено инструкцией, но во сне они там, и на столе стоит огромный черный чемодан. Я не знаю, чей он, и все равно открываю. Чемодан полон темноты. Она выплескивается наружу, как язык пламени, и пожирает мою семью, а потом и меня… И я просыпаюсь, опять и опять…
На самом деле, все произошло иначе. Я находился на работе — тогда еще служил в полиции Сан-Сити. Мне передали сообщение, когда мы вскрывали жилище наркомана, умершего от передозировки — шприц с остатками черной субстанции все еще торчал в его руке, а глаза зияли, как две черные дыры. Я бросился домой. Из патрульного аэрокара увидел, что дом оцеплен полицией, и со всех сторон в него светят мощные прожекторы. Из дверей выносили тела в мешках… Теракт — сказали мне. Террористы запустили эту дрянь через вентиляционные трубы. Весь дом затянуло темнотой. Некоторые выжили, хотя они ничего не помнили, и потом проходили интенсивный курс лечения светотерапией. Моей семье не повезло. Джулию и Питера разорвало на куски…
Брайтман замолчал. Я был уверен, что сейчас мужчина расплачется, но он лишь пододвинул свой чемодан поглубже под стул.
— Я сочувствую вашей потере, — сказал я тихо. Автомат в кафетерии беззвучно доставил на стол поднос с напитками, и я придвинул к Брайтману стакан воды.
— Спасибо. Постойте, вы же никогда не бывали на нашей планете! О, вам стоит увидеть ее хотя бы однажды. Система ZX-237, называемая также Обителью Света, — уникальное место. Благодаря расположению небесных светил, у нас никогда не бывает ночи — иногда свет ярче, иногда слабее, но естественной темноты не наступает.
— Серьезно?
— Такие планеты не редкость, но наша — особенная. Что-то такое есть в ее гравитационном поле — физики это уже объяснили, но мне этого все равно не понять. Давайте так: сожмите ладони, как будто пытаетесь удержать между ними пригоршню воды.
Я подчинился.
— Теперь разожмите пальцы, мистер Джонс. Видите — ничего не произошло. А в Обители Света из ваших пальцев выскользнуло бы облачко темноты — совсем маленькое, почти прозрачное, но все-таки осязаемое — и растаяло бы в воздухе. Темнота у нас как бы… конденсируется… Мы к этому привыкли, так что стараемся не допускать ее накапливания. Освещаем все уголки наших жилищ, будто проветриваем от застоявшегося воздуха. Полупрозрачные стены домов и внутренних перекрытий, светопроницаемые крыши, зеркала, прожекторы — наша столица Сан-Сити похожа на хрустальный дворец. Растения у нас особенные — с полупрозрачными редкими листьями, практически не дающие тени. Даже в закрытые коробки, если таковые приходится использовать, щедро насыпают «светлячков» — такие маленькие светящиеся шарики, вроде упаковочного материала, автоматически подзаряжающиеся на свету. Никаких подземных коммуникаций, тоннелей, подвалов, закрытых ангаров. Мы стараемся всеми силами избегать контактов с тьмой. И на это у нас есть причины. Темнота убивает.
ebooksa