— Поставь примочки на морду лица, — хихикнула Лена, — холодная заварка. Говорят, помогает. Пока.
Лера пару мгновений смотрела ей вслед, а потом развернулась и поплелась к общежитию. Все так гадко, что хуже не бывает. Хотя, если подумать, с чего? Ведь все закончено, маньяка больше нет. Никто больше не будет душить девушек в парке. И кто скажет, что это плохо — сам маньяк. Но почему же ей так паршиво? Тут радоваться нужно. Хотя, чему радоваться? Она до сих пор помнила холодную тяжесть пистолета в руках, толчки от отдачи, запах пороха и грохот. «Бам, бам, бам, бам!» Огненные точки в глазах и человека, словно снесенного ураганом.
Она почувствовала тошноту. Ну вот, не хватало только сблевать для полного счастья. Она убила убийцу, и сама стала убийцей. Почему люди убивают себе подобных? Неужели, им нравится, когда им так гадко? Она, Лера, убила только одного и ее уже тошнит. А некоторые десятками мочат — и ничего. Или потом привыкаешь, втягиваешься. Это, наверное, как с курением. Сперва кашель душит и глаза слезятся от дыма, в голове только одна мысль, как люди могут курить эту дрянь. А потом не знаешь, как бросить. И вообще, дурную привычку легче завести, чем избавиться. Точнее, от нее невозможно избавиться. От нее можно отказаться силой воли, запретить себе. Но все равно будет тянуть, возникнет ощущение нехватки чего-то, будто ты потерял что-то очень дорогое, а не какую-то дрянь. Возникает пустота в душе. Точно, пустота. Как все это загадочно и странно.
Проходя мимо телефонной будки, Лера немного замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Нехорошо это. Некрасиво. Обвинить человека Бог знает, в чем на основании нелепого сходства и дурного сна. Но если совсем честно, то было кое-что еще. Подробности, совпадения, случайности, которые ей до сих пор не понятны. Непонятны, и черт с ними. Лера не хотела больше об этом думать.
Она решительно шагнула к телефону, входя вовнутрь. Водрузила сумку на полочку и сунула туда руку в поисках визитки, которая нашлась не сразу. Может быть, где-нибудь и существует женщина, у которой в сумочке идеальный порядок, но она пока что о таких и слыхом не слыхивала.
Вздохнув, Лера зажала трубку плечом около уха и набрала номер свободной рукой. Ей ответили сразу, после первого гудка.
— Ну? Что еще?
— Олег Игоревич, — произнесла Лера бесконечно усталым голосом, — мне очень жаль. Пожалуйста, простите меня. Я ошибалась.
— Это кто? — проговорил он непонимающе.
— Это Лера. Если вы меня еще помните, то простите. А если нет — тем лучше.
Она повесила трубку, не обращая внимания на то, что Олег говорил: «Эй, погоди!»
Вышла на улицу и глубоко вздохнула в себя холодный воздух. Кажется, дождь пойдет. А может, даже снег. Хотя какой снег в конце апреля? Или все-таки пойдет? Лера махнула рукой. Какая разница!
После звонка ей легче не стало. Видимо, дело было вовсе не в этом. Звонок — это просто некий долг, который непременно нужно отдать. Произошло нечто гораздо более серьезное и никакое прощение, никакая индульгенция не поможет.
Лера проводила взглядом уходящий автобус и вспомнила о Стасе. Надо бы вернуть ему пистолет, пока он не спохватился. Но потом едва не стукнула себя по лбу. Дура! Вернуть пистолет, на котором висит труп — это надо же додуматься! Хорошую услугу она окажет другу, ничего не скажешь. Выбросить его надо. Избавиться. Все преступники так делают. Если только не собираются убить кого-нибудь еще. Но она-то больше не собирается, это точно. Ей и одного трупа до конца жизни хватит.
Она добрела до общежития и быстро проскользнула наверх, стараясь быть как можно незаметнее. Вахтерша ее, конечно, заметила и крикнула вслед:
— Лерка, что у тебя с лицом?
— Аллергия, — буркнула она, а на лестнице тихо добавила, — на тебя, старая, любопытная карга.
В комнате Лера переоделась и упала на кровать, раскинув руки. Противные мысли снова полезли в голову. Нет, с этим нельзя мириться. Это просто невыносимо, вот что. Так можно и с ума сойти.
Она вскочила и окинула взглядом комнату, лихорадочно выискивая себе занятие. Ничего путного в голову не лезло. Может, сварить что-нибудь? Или поесть? Или и то и другое? Но тут ее взгляд натолкнулся на пустое пластмассовое ведро и это решило дело.
Лера принялась за уборку. Такие порывы случались с ней чрезвычайно редко, лишь тогда, когда на душе скреблись кошки. В данный момент там скреблись не кошки, а бенгальские тигры. Трудотерапия — самое лучшее лекарство от этих тварей. Закатав рукава, Лера как следует намочила тряпку и приступила к дальнему углу комнаты.
ebooksa