Софи фыркнула и тоже поправила свое платье. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Джон, я только что подумала, что не знаю точно, что вы вкладываете в понятие «ночные песни». Что именно это значит?
Джон поглядел в угол комнаты и прикусил губу.
— Это значит… Это когда… — скулы его начали розоветь. — Ты узнаешь сегодня. Я не могу говорить об этом словами.
Софи фыркнула.
— Давай я буду предполагать, а ты говори горячо или холодно.
Джон скептически скривился.
— Боюсь, что ты смутишь меня еще больше, чем если бы слова подбирал я.
— Тогда говори сам. Я должна быть готова, а то мало ли…
— Это когда… — Джон мучительно медленно заговорил. — Когда двое предаются любви, и они не могут… сдержаться… не могут сдержать в груди…
— Стоны? — предположила Софи.
Джон неопределенно кивнул и одновременно покачал головой.
— Не только…
— А что еще?
— Боги, Софи! Это ты слышала их, а не я! Откуда мне знать что еще?! — взорвался Джон. Он вскочил и начал ходить перед тахтой туда-сюда. — Клятвы, слова любви, имя любимого, все что угодно, что шепчут и кричат ночами влюбленные. Это и есть ночные песни. И об этом не говорят!
— Ладно-ладно, я поняла. Я просто думала, что есть, знаешь ли, ограничения…
Джон остановился.
— Ограничения?
— Ну, то есть… рамки, за которые нельзя выходить. Как бы вот это можно в ночные песни, а это нельзя. Я этого опасалась, понимаешь? Не хотелось бы попасть впросак.
Джон нервно усмехнулся.