Омен. Последняя битва,

Прищурив глаза, всматривался Антонио вдаль. Губы его были плотно сжаты. «Если бы все было так легко, — думал он, — если бы все это можно было разрешить ружейным выстрелом».

И тут Антонио заметил лисицу. Он спустил курок. Осечка. Он выстрелил снова, подбежал к убитой лисице, поднял трупик и, торопливо возвратившись той же дорогой, закинул его в кусты. Затем отвязал от седла клетку и стал продираться назад к тропинке. Он то и дело прислушивался, пытаясь определить, насколько приблизилась свора гончих. Она уже почти настигла его. Антонио молниеносно распахнул дверцу клетки, и лисица тут же выскочила на тропинку. Антонио бросился на землю и прижался к ней лицом как раз в тот самый момент, когда Дэмьен, а за ним гончие, преследуя лисицу, пронеслись мимо.

Антонио подхватил мертвую лисицу, привязав ее к длинной веревке, вскочил на лошадь и поскакал обратно, надеясь поспеть вовремя. На дороге он оказался за несколько секунд до того, как туда примчалась собачья свора. Когда Антонио внезапно появился среди них и неожиданно повернул в обратную сторону, собаки замешкались в растерянности, но затем одна за другой бросились следом. Они пытались ухватить труп лисицы, привязанный к лошади Антонио и тащившийся за ней на веревке по грязной дороге.

Через некоторое время монах свернул направо и поскакал галопом. За ним по пятам мчались гончие. За спиной он уже слышал стук копыт и крики отставших охотников.

Антонио ликовал. Разделив их, он добился своего. Все отлично сработало.

На полном скаку монах подтянул веревку и ухватил лисицу за голову. Дорога из лесу теперь резко спускалась к берегу, где стояла мельница. Отвязав веревку от лисьего трупика, Антонио подбросил его высоко в воздух и еще успел заметить, как он свалился футах в тридцати от старой, разрушенной мельницы. Но монах даже не остановился. Времени было в обрез. К месту встречи он должен подоспеть вовремя.

…Дэмьен, распластавшись, мчался по тропинке, что-то нашептывая на ухо жеребцу. Лисица скрылась из виду, и Дэмьена это поразило. Похоже, что зверек несся сейчас еще быстрее, чем прежде, на старте. Лес поредел, Торн увидел впереди глубокое ущелье и мост через него. Лисица направилась прямиком к ущелью, нырнула в ворота моста и устремилась дальше.

Дэмьен пришпорил лошадь и снова помчался вперед. За мостом расстилалось открытое поле. Там загнанной лисе уже не спрятаться. Оказавшись на мосту, Дэмьен мельком взглянул через парапет, а когда вновь поднял глаза, то увидел, что лиса вдруг остановилась и неожиданно исчезла в норе. Дэмьен выругался и в сердцах бросил поводья. Свора гончих огрызалась возле норы, собаки яростно рыли лапами землю, скуля от отчаяния и бессильной злобы.

Дэмьен спешился. Хрипло дыша, он сорвал с головы жокейский картуз и смахнул пот со лба. Похоже, егерь был прав — день выдался неудачным. Дэмьен подошел к собакам, наклонился и попробовал заглянуть в нору. А когда поднял голову, то увидел идущего в его сторону молодого монаха с кинжалом в руке. Дэмьен медленно распрямился, заметив, что монах запер за собой ворота с одной стороны виадука. Резко обернувшись, Дэмьен увидел, что и на противоположной стороне моста медленно закрылись ворота. Седобородый монах, двигающийся к нему верхом на лошади, тоже сжимал в руке кинжал.

Дэмьен окаменел. Его поймали в ловушку! Но как, как они могли это сделать, как могли угадать, куда именно побежит лисица? Однако времени на размышления не оставалось. С обеих сторон к нему приближались вооруженные кинжалами монахи.

Вглядевшись в лицо старца, Дэмьен отметил, что на губах его играет победная улыбка. Всадник и лошадь были не дальше, чем в десяти ярдах от него, когда Дэмьен перевел взгляд на кобылу и пристально, не мигая, стал смотреть в глаза лошади. Он нарисовал в воображении страшный финал погони шакалов за лошадью: вот они настигают ее, впиваются зубами в ляжку, виснут на боках до тех пор, пока она не падает на колени. Ноги лошади изодраны в клочья, а шакалы яростно рвутся к животу, выгрызают куски мяса, терзают внутренности. Лошадь бьется от боли, угасающим взглядом обводя тварей с окровавленными пастями, пожирающими ее живую плоть…

Кобыла под Антонио вдруг резко остановилась, не реагируя ни на поводья, ни на шпоры. Глаза ее расширились от ужаса, она замотала головой из стороны в сторону, но не смогла избавиться от пронзительного взгляда Дэмьена. Внезапно кобыла взвилась на дыбы и сбросила Антонио прямо на парапет. Лишь мгновение его тело удерживалось на парапете, а затем сорвалось вниз. Бессильно взлетели и опустились руки, из горла вырвался протяжный крик, оборвавшийся на дне ущелья.

Дэмьен резко обернулся. Молодой монах стоял в нескольких шагах от него. Лицо его побелело от ужаса, когда он взглянул через парапет на дно ущелья. Но монах быстро совладал с собой и, сжав кинжал, стал медленно приближаться к Дэмьену. Дэмьен не сдвинулся с места. Он просто перевел взгляд на самую большую собаку и стал смотреть ей прямо в глаза…

Однако теперь перед его мысленным взором проносились совершенно иные видения. Собака, как завороженная, не сводила с Дэмьена сузившихся глаз. Она наклонила голову набок и тяжело дышала. Всего несколько секунд стояла она замерев, потом медленно повернулась. Симеон находился в шаге от нее. Собака стремительно прыгнула на монаха, пытаясь вцепиться ему прямо в горло, но промахнулась и ухватила его за плечо, вырвав клок одежды. Симеон выронил кинжал, отступил назад и в полнейшем недоумении посмотрел на кровь, сочившуюся из раны. Он коснулся плеча и нахмурился. Несколько мгновений все стояли молча, застыв, как на картине: двое мужчин и собака. И тут второй пес бросился на спину Симеону. Собака когтями вцепилась в одежду, зубы ее лязгали. Она пыталась ухватить монаха за шею. Симеон рванулся, и пес, сильно ударившись о парапет, взвыл от боли. Но вот уже третья собака набросилась на монаха, а за ней и четвертая. Пинаясь и расшвыривая гончих, Симеон схватил одну из них за горло и сдавил ей морду. Тут же, снизу, ему на грудь прыгнула еще одна собака. Симеон споткнулся и, неловко расставив руки, упал. Свора собак мгновенно облепила монаха, и крик его внезапно оборвался.

Дэмьен взглянул на часы. Схватка длилась всего полторы минуты, ровно столько, сколько одной из собак понадобилось, чтобы добраться до горла монаха и разодрать его. Теперь же свора обезумела от крови и еще долгое время терзала мертвое тело Симеона.

Для гончих эта утренняя охота выдалась на редкость удачной.

Вернувшись в замок, Питер принялся жаловаться матери:

— Дэмьен, наверное, преследует другую лисицу, — ворчал он, — наша удрала за водопад.

Кейт пожала плечами.

— Думаю, и я предпочла бы утонуть, лишь бы не быть в клочья изодранной.