Пекло

Прозор был обряжен в простую повседневную одежду. Ни к чему лишний раз трепать дружинный наряд. Не на службе. Ни меча, ни брони…

Наемник оглянулся на товарищей и хмыкнул. Стоящий перед ним венд высок и в плечах шире. Но это ничего не значит. Ему не привыкать резать и не таких богатырей. Не в первый и не в десятый раз. Венд стоит спокойно, нож так и висит у пояса. Он его и вытащить не успеет.

Чужеземец выдернул из-за спины хитро изогнутый небольшой нож. Крутанул его меж пальцев и перебросил в другую руку. Затем обратно. Играл им, чтобы противник не понял с какой стороны прилетит удар.

— Ты хочешь биться, венд? Я готов!

На улице Прозор драться не собирался. Не к лицу княжескому дружиннику, хоть и обряженному в простую одёжу, затевать потасовки в корчмах. Не к лицу идти против правды-закона. Он призван его беречь.

— В городе биться на мечах и иным оружием нельзя. И ты это знаешь. Вас предупредили. Расплатись, а потом мы с тобой сойдемся… За воротами. Или тут — только брось нож.

Но наемник не слушал. Хмель и ярость затмили ему разум. Он с немыслимой ловкостью вертел нож между пальцев, описывал им хитрые круги. Не впервой ему убивать ставших на пути глупцов.

Чужестранец видел, что перед ним венд, но не придал этому значения. Может, не знал, что даже невооруженный венд-охотник устоит против меча или копья. Ведь лесные звери проворнее чем люди.

Безоружному бою венды обучаются с детства. Скорее всего наемник об этом слышал и поэтому повел себя осторожней. Глаза его вдруг стали трезвыми и холодными. Прозор понял — наемник не так пьян, как кажется. Сейчас бросится.

Наемные воины — не простые воины. Убивать — не привыкать. Потому и выживают в бою. И в тяжелом — на мечах, на палубе корабля, и в легком — в пьяных потасовках. Убивают каждый по своему, кто как приучен. Этот наемник сроднился с ножом. Но вот незадача: перед ним стоял Прозор — сильный как бер и проворный как кунь.

Распаляя противника, наемник недобрым словом помянул воинского бога — Перуна. Знал, что обида затмит венду разум и он сразу же сделает ошибку — бросится, забыв об осторожности. Не впервой ему поносить чужих богов. Знал, как надо…

Угадал. Прозор напал первым. Только зря он сказал такое! Богов оскорблять негоже!

Отнимать нож у наемника Прозор не стал. Стремительно-неуловимым движением сломав локоть противника присел и снизу ударил ногой в подбрюшье — туда, куда наемник бил девчонку — и сразу же выше. Два удара слились в один. Раздался глухой чавкающий звук. Это, пронзая нутро, ломались ребра.

С незадачливым головорезом венд покончил в один миг.

Прозор поднял нож наемника и, положив его на указательный и средний палец, слепил оберег — кукиш. Надавил на лезвие большим. Раздался звон — это упали на камни две половинки клинка.

— Забирайте своего друга, — буркнул Прозор. — Только сначала расплатитесь. Негоже в Виннете оружием махать…

Присмиревшие чужестранцы, еще не понимая что случилось, но видя, что их товарищ лежит мертвой грудой, отсчитали положенное и быстро убрались на свой корабль. О распре они забыли — биться за ворота не пошли.

Они не знали, что можно без оружия — вот так быстро, за мгновение — до полусмерти изувечить человека и легко сломать каленый клинок тремя пальцами. Сломать — будто сухую веточку. До самого отплытия своего корабля наемники в Виннете не показывались.

Такие вот рассказы ходили про силу рук Прозора. Когда Добромил спросил его об это случае, то Прозор, улыбаясь, достал из кошеля большой медяк и, так же как и тогда, положив деньгу на пальцы, неторопливо слепил кукиш. Медяк круто выгнулся, но не треснул. Медь, она мягкая.

— Нож у наемника был хитрый, но… В общем — хлам. Перекалён. Твой клинок ломать не стану. Не получится. Ты уж извини, Добромил…