– Я думал… – начинает Тимофей, но Ника его перебивает:
– Извините, – говорит она, – я соврала. Мы не умеем совершать переход без специальных приборов – разве что если рядом открыто окно в Границе, например.
– Ты соврала? – тихо переспрашивает Тимофей. – Зачем?
– Иначе вы бы не стали спасать ребят, – отвечает Ника.
– Дура, – очень спокойно говорит Тимофей. – Я бы не стал их спасать, потому что если мы не можем уйти прямо сейчас, никто из нас не спасется. Я сжег их стойбище. Все их припасы. Дома. Утварь. Я так накормил духов страданиями, что эти проклятые духи сыто рыгают в своих небесных хижинах. Ты понимаешь, что подумают дикари? Они решат, что духи были недовольны обещанной жертвой, что этой жертвы им мало. Всего-навсего трое чужестранцев! А ведь можно добраться до пятерых!
– То есть они придут за нами? – спрашивает Марина, а Гоша вспоминает детей с игрушками и думает о том, сколько из этих детей не сумели спастись из огня… и скольким нечего будет есть завтра.
– Конечно, придут, – говорит Тимофей. – Не ночью, конечно, но как рассветет – все будут здесь, в полной боевой выкладке и злые, как демоны.
– А у нас остались эти глиняные шары? – спрашивает Ника.
– Всего два, – отвечает Тимофей. – Я на поджог потратил почти все.
– Зря вы так, – говорит Гоша. – Там были дети и…
– Дети? – Тимофей хищно оскаливается. – Да у них дети – такие же дикари. Когда вас будут убивать завтра вечером, дети первыми прибегут посмотреть, как с вас снимут кожу.
– Они приносили нам игрушки, – говорит Марина.
– Да, – кивает Тимофей. – Приносили, чтобы вы эти игрушки потрогали. Потому что прикосновение того, кто уготован в жертву, наделяет предметы волшебной силой. А сейчас давайте готовиться. Я думаю, быть убитым в бою – лучшее, что может с нами завтра случиться.
Гоша обнимает Нику за плечи:
– Что бы ни случилось завтра, я рад, что снова с тобой.
Это неправда. Если бы Ника не соврала Тимофею, если бы Тимофей не поджег стойбище, если бы Гоша не вытащил Марину и Лёву из горящей хижины, погибли бы только они втроем – а теперь Ника тоже погибнет.
И значит, это их последняя ночь – и нельзя ни о чем жалеть. Если Гоша не может спасти Нику, то и упрекать ее не надо.
– Я тоже рада, – кивает Ника, – но как глупо получилось… Я так редко вру – даже не подумала, что будем делать, когда ложь откроется.
– Будем сражаться, – говорит Гоша, – и, я надеюсь, погибнем в бою. Мы столько путешествовали, что еще один переход нас не напугает.
– Меня пугает только то, что там я могу тебя не встретить. Или встретить и не узнать.