Живые и взрослые

Рано или поздно они вернутся. Все вчетвером: Марина, Гоша, Ника – и Лёва. Сперва он, конечно, ничего не будет говорить, но потом… потом только ей, только по большому секрету, расскажет, зачем они снова отправились в Заграничье и кого спасли на этот раз.

Шурка сворачивает за угол, до звонка две минуты, но школа уже видна. Боясь опоздать, дети бегут к дверям, и Шурка не сразу замечает, как чуть поодаль неподвижно стоят трое ребят постарше. Но когда замечает – сразу узнает Марину, а потом Гошу с Никой, как всегда, стоящих в обнимку…

– Марина! – кричит Шурка и, забыв про школу, бежит к Лёвиным друзьям, ища глазами брата, который, конечно, должен быть где-то рядом, наверно, просто отошел, или, может, побежал домой и разминулся с ней по дороге. – А где Лёва? – выкрикивает она, переводя дыхание.

Марина не отвечает, и тут Гоша берет Шурку за руку и говорит:

– Понимаешь, мы специально пришли, все втроем, чтобы тебе сказать, – он замирает, словно подбирая слова, а потом все-таки произносит то, ради чего они и пришли, то, во что невозможно поверить: – Понимаешь, Шура… Лёвы больше нет.

Часть третья

Снаружи всех измерений

1

Хлоп! – выстрелила пробка, открыли бутылку игристого вина. Его называют шаманским, якобы в честь ученых шаманов, а на самом деле, вспоминает Лёля, потому что когда-то только шаманы привозили его из Заграничья. Потом удалось украсть секрет у мертвых, и мы сами стали такое делать, а название сохранили.

Никита, кстати, говорил, что пил «настоящее шаманское» и наше, живое, куда хуже. Тоже мне, пижон! На Лёлин вкус и наше вполне ничего.

– С днем рождения! – кричит рядом длинноволосый блондин. – С круглой датой!

Какая же она круглая, успевает подумать Лёля, и тут кто-то спрашивает:

– Вольфин, с чего это двадцать один у тебя – круглая дата?

– Знаешь, такая игра есть – «очко»? – объясняет длинноволосый Вольфин. – Двадцать один – это и есть очко. А очко какое? – и он складывает пальцы колечком. – Круглое! Вот то-то и оно!

– А я думал, это опять твои математические шуточки! – смеется Глеб.

Шаманское разливают по бокалам, и Лёля шепотом спрашивает Глеба:

– А ты с этим волосатым, что, знаком?

– Ага, – отвечает Глеб. – Мы с ним на одной системной тусовке познакомились. Это Сережа Вольфин, он математический гений.

– И где он работает, этот гений? – спрашивает Лёля, с сомнением оглядывая мятую одежду и куцую бороденку нового знакомца.

– Нигде, – отвечает Глеб. – Ушел с матмеха по идеологическим соображениям.

Понятно, кивает Лёля. Все системщики – вот такие и есть: гении, завалившие сессию. По идеологическим, конечно, соображениям.