Живые и взрослые

22
18
20
22
24
26
28
30

– Граница сейчас крепка как никогда, – отвечает Гоша. – Марина сказала, перед Фестивалем ее укрепили всюду, где могли.

– Ерунда, – отмахивается Вольфин. – По слухам, кто-то из системщиков уже видел эти пластыри. Ну, в смысле пробовал.

– Это вряд ли, – говорит Гоша. – Я думаю, Тимофея спрятали где-то в глубине Учреждения и…

– Учреждение ничего не может спрятать, – говорит Вольфин. – Там тоже работают люди. А где люди – там сбой в системе. Поверь, это только кажется, что Граница крепка как никогда. На самом деле она должна трещать по швам. Я думаю, сам факт, что сюда попадет столько мертвых, сколько они планируют позвать на Фестиваль, ослабит Границу так, что мы еще сами удивимся. И, кстати, я бы на этот Фестиваль хотел попасть. Там, я думаю, будет интересно. У тебя нет никаких идей?

– С ходу нет, – отвечает Гоша, хотя что-то ведь он слышал… был какой-то разговор, и даже не очень давно… нет, не помнит.

– Ну вот мы и пришли, – говорит Вольфин, показывая на здание красного кирпича с зодиакальными часами на фасаде. Вокруг кучками толпятся длинноволосые и бородатые молодые люди, большей частью похожие на Вольфина.

Жалко, что Ника не смогла, думает Гоша. Чувствую, ей бы тут понравилось.

4

Ника нервно смотрит на часы. Опять Глеб опаздывает – а ведь она предупреждала. Брахо Иван не любит опозданий – и, уж конечно, опоздавший новичок рискует быть показательно исключенным.

Стоило Глебу ее столько упрашивать, чтобы потом самому все запороть!

Внутри поднимается раздражение. Надо использовать эту энергию иначе, напоминает она себе, при правильном дыхании раздражение уйдет, точнее, трансформируется. Прикрыв глаза, Ника начинает дышать так, как велел в этой ситуации брахо Иван, по формуле отсчитывая паузы между вдохами и выдохами.

Грохот подъезжающего поезда мешает сосредоточиться. Надо было сразу отказать Глебу, думает Ника. Теперь вот вдвоем опозоримся.

Если честно, Глеба ей было жалко: когда Лёля пришла с ним на Гошин день рождения, он был такой смешной и нелепый, что Ника на правах фактической хозяйки дома решила развлечь его беседой – и оказалось, что Глеб неглуп и начитан, а кроме всего, обладает неплохой библиотекой Самокопа. Ника надеялась, что там попадутся книги о переходе Границы, но оказалось, что Глеба больше интересуют мемуары и стихи. Сначала Ника была разочарована – в конце концов, она-то и так знала и про «трагедию минус пятого года», и про то, как на самом деле выглядела жизнь до Проведения Границ, – но потом оказалось, что одно дело – знать, а другое – прочитать в деталях.

Часть этих деталей Ника хотела бы забыть, но теперь уже не могла. Ночные аресты, набитые заключенными автофургоны, пытки и допросы – не было никакого практического смысла в том, чтобы знать все это в ужасающих подробностях, но Ника не могла остановиться и с каждой новой книгой лишь заново убеждалась в том, что этот мир не так уж хорош, и беспокоиться о его сохранности не стоит.

В последнее время, впрочем, Ника заметила, что сохранность мира – или, если угодно, его разрушение – волнует ее все меньше. Интересовали Нику ее успехи на том Пути, по которому вел ее брахо Иван.

Возможно, сказала она как-то Гоше, мы не сможем разрушить Границу, как мечтали твои родители. Но я верю, что, следуя своему Пути, смогу жить так, будто Границы не существует.

А еще, думает она, я верю, что фридых поможет нам вернуть Лёву. Возможно, не сейчас, а через много лет – но все равно это единственный путь, который у нас остался. Я так и сказала Марине, но Марина ответила, что не может ждать много лет, – и я ее понимаю. Если бы погиб Гоша, я бы тоже не смогла ждать так долго. Однако сейчас это все, что я могу сделать для Лёвы.

Две недели назад Ника пересказала брахо Ивану гипотезу Вольфина о том, как устроены границы миров. Брахо выслушал внимательно, улыбнулся и сказал:

– Есть такая практика: скольжение вдоль поверхностей. Я дам тебе упражнения.

Ника уже неплохо изучила брахо Ивана и понимала: более внятного подтверждения гипотезы Вольфина ждать нечего.

Приходит следующий поезд – Глеба все нет. Хорошо, говорит себе Ника, еще один – и пойду без него. В следующий раз не будет опаздывать.