– Матери Той… – Ламию внезапно замутило. Слава Богу, рядом оказалась скамейка. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой неуклюжей, но седьмой месяц – есть седьмой месяц, и сесть ей удалось с немалым трудом. Аналогия с дирижаблем, причаливающим к башне, напрашивалась сама собой.
– Той, Кто Учит, – повторил Китс. – Даже предположить не могу, чему Она будет учить, но это изменит всю вселенную и положит начало тому, что не утратит важности и через десять тысячелетий после нас.
– Мой ребенок? – вымолвила она, чувствуя, что ей не хватает воздуха. – Наш с Джонни ребенок?
Двойник Китса потер щеку.
– Слияние человеческого духа и логики ИскИнов, которое безуспешно искали Уммон с Техно-Центром, – сказал он и отступил на шаг. – Хорошо бы оказаться здесь, когда Она будет учить тому, чему должна научить. Увидеть все собственными глазами.
Голова Ламии шла кругом, но что-то в его тоне насторожило ее:
– В чем дело? Ты разве уйдешь? Куда?
Китс вздохнул:
– Техно-Центр исчез. Здешние инфосферы слишком малы, чтобы вместить меня… даже частично. Остаются ИскИны кораблей ВКС, но, боюсь, это не для меня. Не терплю приказов.
– А больше негде?
– Метасфера, – с таинственным видом ответил он и оглянулся. – Но там львы, и тигры, и медведи. А я еще не готов.
Ламия пропустила эту тираду мимо ушей.
– Есть идея, – заявила она. И тут же изложила ее.
Двойник ее возлюбленного обнял ее своими бесплотными руками и сказал:
– Вы чудо, мадам. – И вновь отступил в сумрак.
Ламия покачала головой.
– Всего лишь беременная женщина. – Она положила руку на живот и пробормотала: – Та, Кто Учит, надо же. – Затем обратилась к Китсу: – Раз уж ты у нас архангел, посоветуй, как ее назвать?
Ответа не последовало, и Ламия огляделась по сторонам.
В саду никого не было.
Ламия пришла в космопорт на рассвете. Проводы получились не слишком веселые. Мартин, Консул и Тео страдали от головной боли, поскольку пилюли от похмелья исчезли вместе с Сетью. Одна Ламия была в чудесном расположении духа.