Восход Эндимиона

– Я невижу будущее. Я помню отдельные его фрагменты.

– Какая разница?

Энея вздохнула и подошла поближе. Было холодно, и наше дыхание, превращаясь в пар, в самом буквальном смысле слова смешивалось в воздухе. От тревожного ожидания отчаянно забилось сердце.

– Разница в том, – объяснила она, – что видение – однозначно, воспоминание… ну, это совсем другое.

Я покачал головой. Дождь, стекая с капюшона, заливал мне глаза.

– Не понимаю.

– Помнишь день рождения Бетс Кимбол? Когда Джев играл на рояле, а Кикки упился до бесчувствия?

– Ну? – Меня уже раздражала эта дискуссия – посреди ночи, посреди дождя, посреди нашей разлуки.

– Когда это было?

– Что?

– Когда это было? – повторила она. Позади нас воды Миссисипи вырывались из мрака, чтобы в следующее мгновение вновь исчезнуть, умчаться во мрак со скоростью монорельсового поезда.

– В апреле. Нет, в начале мая. Точно не помню.

Энея кивнула.

– А как был одет в тот вечер мистер Райт?

У меня еще ни разу не возникало такого желания наорать на Энею или отшлепать ее. Ни разу – до этой минуты.

– Откуда мне знать? Зачем вспоминать?

– А ты попробуй.

Я тяжело вздохнул и устремил взгляд на темные холмы в черноте ночи.

– Вот дерьмо, ну не помню я… в сером шерстяном костюме? Да, точно, помню, он стоял у рояля, и на нем был серый шерстяной костюм. Ну тот, с большими пуговицами.

Энея снова кивнула.