Прикрепив грузы к рукам и ногам Арнольда, я вышел во дворик и как следует осмотрелся. В доме через дорогу светились окна, но до него было шагов пятьдесят. У нас с Арнольдом освещение горело только в передней, и до открытой боковой двери свет не доходил.
Я довольно крепкий парень, но весь перепотел, пока дотащил труп к багажнику. Чемоданы и портфель уместились на заднем сидении. Я выключил в доме свет, закрыл двери, и ту пришла мысль, что Арнольд мог оставить рыболовные снасти в багажнике "седана". Его приятель посчитает это странным, а мне не хотелось оставлять свободных концов. Пришлось все проверить, но там ничего не оказалось. Наверное, удочки лежали где-то в гараже. Я не рискнул включать там свет и решил оставить все как есть. Всунув ключи в замок зажигания "седана", я прикрыл дверь гаража.
В полночь на мосту Риварью Поинт транспорт почти не ходит. Когда я остановил машину на середине, позади не было ни одного огонька, а впереди приближалась пара ярких точек. Я подождал, пока машина не пройдет, а потом быстро вышел и открыл багажник. Едва труп скользнул через ограждение, в четверти мили на мосту снова показались огни. Тихий всплеск внизу совпал со звуком закрываемого багажника. Я открыл капот и сделал вид, что копаюсь в моторе. Машина промчалась мимо, и тогда я выбросил в реку чемоданы и портфель Арнольда.
В час ночи я уже лежал в постельке дома, а утром продал свою машину. Остаток дня и все воскресенье я практиковался в почерке Арнольда, сверяясь с его водительским удостоверением. Возможно вы посчитаете это излишним, но судя по письму, которое мне показал Арнольд, он переписывался с главным кассиром, и тот мог заметить неладное, если я не так подпишусь на какой-нибудь бумажке.
Собирать в дорогу было нечего. Я жил в меблированных комнатах и, кроме одежды, ничем не владел. Воскресным вечером я оставил хозяйке записку, а в четверть пятого доехал на такси до вокзала. За восемь часов безделья в поезде я весь переволновался, думая о сотне волчьих ям в своем плане. Допустим, какой-то банковский служащий раньше жил в нашем городе и знал меня или Арнольда? Или, например, член совета попечителей надумает посетить Леверет? Или приятель Арнольда по банку Мидуэя решит позвонить Стронгу, чтобы поболтать от скуки? Стоит ему слышать мой голос, и маскарад рассеется как дым.
Если бы не убийство, я, пожалуй, бросил бы эту затею. Но теперь надо было уезжать из страны, и мне не хотелось покидать ее бедняком. В конце концов, я успокоился и решил пореже заглядывать в банк. Свой первый визит можно отложить до среды, потом, получив ключи и шифр хранилища, прикинуться больным и отсидеться в номере гостиницы до тех пор, пока не придет черед действовать.
Стелла Маршалл, главный бухгалтер, выглядела чопорной старой девой. Она нисколько не удивилась моему цветущему виду, хотя я был на шесть лет моложе Арнольда. Скорее всего, о возрасте нового управляющего знал весь персонал, что, впрочем, вполне естественно, так как они наверняка чесали языки по поводу моего родственника. Тем не менее, дама даже слова не сказала.
Я сообщил ей, что простудился и вряд ли пойду в банк в этот день. Мисс Маршалл отвезла меня в гостиницу. По пути она извинялась, как могла.
– Мистер Барк не знал ваших намерений о постоянном местожительстве, поэтому мы отложили найм квартиры или дома до тех пор, пока вы сами не скажите о своих планах.
– Как далеко находится гостинца от банка? – спросил я.
– Всего лишь в полутора кварталах.
– Тогда я временно останусь там. Наверное, вы знаете, у меня нет семьи.
– Я знаю, – многозначительно ответила она. – Мистер Бар рассказывал, что вы вдовец.
Оставляя меня в гостинице, дама предложила подбросить меня утром в банк, но я ответил, что работа рядом, и мне будет приятно немного пройтись.
На следующее утро я появился в банке ровно в девять. Рэймонд Барк, главный кассир и второе лицо отделения, оказался тощим лысым парнем тридцати пяти лет. Его лицо украшали очки с толстыми линзами. Он, как и Стелла Маршалл, не проявил никаких сомнений относительно моего возраста.
Через каждые две минуты я шумно шмыгал носом и, извиняясь, объяснял, что, видимо, подхватил грипп. Барк изо всех сил демонстрировал свою симпатию. Показав мой кабинет, он провел меня по банку, знакомя с персоналом и рассказывая об оборудовании. Все встречали меня со сдержанным дружелюбием, без подозрений, и мне задышалось легче.
А потом мы вошли в хранилище. Оно походило на погреба банка моего городка, поэтому я почти не нуждался в объяснениях.
– Мистер Моррисон всегда закрывал хранилище в пять часов вечера, приглашая в свидетели меня или главного бухгалтера, – говорил Барк. – После его смерти я закрывал наличность в присутствии мисс Маршалл. Теперь, наверное, вы примите эту обязанность на себя?
– Конечно, – ответил я. – Где журнал регистрации?
Он показал мне огромную книгу. В ней каждый вечер должностное лицо, закрывавшее хранилище, отмечало время следующего открытия и ставило подпись. Рядом расписывался свидетель.