– Нет, Кот! Ты центр круга, всегда центр, граница круга – длина твоего меча, сдвигаясь в сторону, ты переносишь этот центр с собой! – Гробовщик, хмурясь, немного поправил мою боевую стойку, встал напротив, галантно заложив руку за спину, постучал кончиком шпаги по моему клинку.
– Расслабься. Эсперанза – это танец, – посоветовал он, – Попробуй почувствовать партнера.
Уроки Рокки-Гробовщика, школа эсперанзы, спасли мою шкуру. Я научился двигаться, удерживать дистанцию, ощущать ритм схватки. Продавить грубым напором, сломить мощью того, кто выучил азы эсперанзы, невозможно. Тао, однако, почувствовал и оценил меня – и мгновенно сменил тактику.
Пасть дьявола извергла поток багрового огня. Я успел отпрыгнуть в сторону, но часть пламенных капель все равно угодила на панцирь. Они стекали вниз, разъедая его, я задохнулся, немного дезориентированный облаком вонючего черного дыма. Вновь слева блеснул клинок, я отразил его, но выпад был лишь финтом. Тао хорошо, от души врезал мне справа огромным как молот раскаленным шипастым кулаком.
Жуткий хруст вминаемых костей! Я едва не отключился от всплеска удушающей боли. Удар оказался настолько силен, что отправил меня в полет. Перевернувшись пару раз, я с размаху вмазался в колонну, треснувшую от силы столкновения снизу доверху. И в облаке каменной пыли рухнул у ее подножия. Все окружающее тревожно окрасилось в алый, сообщая о критической травме, остатки жизни трепетали на кончике хитбара.
Тао оказался совсем близко, занес меч для добивающего удара, повернув его острием вниз. Черный клинок с голубой прожилкой яда, покрытый рисунком перьев и птичьих глаз, начал медленно опускаться под одобряющие выкрики бойцов АДа. Оглушенный и парализованный дебаффами ударов, я мог только наблюдать за ним сквозь мигающую кровавую пелену.
ИНТЕРЛЮДИЯ: МАРА
Но клинок Тао высек искры из камня, пронзив лишь пустоту.
За какой-то миг до удара я исчез, провалился сквозь пол, растворился в линиях мгновенно угасшей алой пентаграммы. Еще раз болезненно грянулся о черный мрамор пола.
– Кажется, теперь я помешала, красавчик?
Мара, понял я, подняв тяжелую, налитую болью голову. Очертания ее будуара плыли и кружились, но полуобнаженную фигуру Хозяйки Суккубата в соблазнительной женской форме не узнать было трудно. Мой расчет сработал – как только стоунджаммер перестал блокировать телепортацию, должны были объявится создания Бездны.
– Тебя там обижают, дорогой? Может, нужна помощь? – проворковала Мара, заложив ногу за ногу и слегка покачивая золотистой туфелькой. Она с напускным сочувствием надула губки, осматривая меня, тщетно старавшегося встать.
Ужасно болела грудь, куда пришелся удар Тао. Дикое головокружение постепенно прекратилось, исчез дебафф «Дезориентации». Я наконец-то с трудом поднялся, скосил глаза вниз. Да, зрелище не для слабонервных! Правая часть черного рогового панциря была вмята внутрь, по всей грудной клетке разбежалась паутина трещин. Природная броня демонической формы не выдержала сокрушительный хук дьявола. Каждый вдох давался с огромным трудом, система сигнализировала о критической травме. Мерцали в красной зоне несколько чудом уцелевших хитпойнтов. Боюсь, в обычном аватаре такой удар я бы не пережил…
– Помощь демонов слишком дорого обходится, – ответил я, пытаясь унять колющую боль под ребрами.
Усмехнувшись, Мара лениво шевельнула пальцами, посылая в меня зеленые импульсы «Исцеления». Помогло сразу, я смог вздохнуть, рана на черном роговом панцире волшебным образом начала затягиваться на глазах.
– Ты нашла, что я просил?
Демонесса гортанно засмеялась, жестом фокусника открывая секунду назад пустую ладонь. На ней сияла брошь в виде сердца, подарок ВесНадаль, вот только камень в оправе сменился – теперь это был огромный, причудливо ограненный изумруд. Самоцвет окружал яркий волшебный ореол.
– Цвет подходит к моим глазам, – притворно вздохнула Мара, – Да и камешек хороший. Не хочешь подарить мне, милый?
– Это подарок, ты права. Но он предназначается другой.
– О, так у меня есть соперница? – промурлыкала Хозяйка, хищно облизывая губы – И кто она? Надеюсь, ты нас познакомишь? Уверена, мы с ней сможем подружиться. Знаешь, милый, две женщины могут…