— Саша, это твой шанс.
Он собирался открыть пасть и во всем признаться, но его лапы сами собой шагнули вперед, и он услышал хриплый от волнения лай:
— Я готов.
Он понял, что сам сказал это, и сразу успокоился. Волчья часть его существа приняла на себя управление его действиями, он больше ни в чем не сомневался.
Стая одобрительно зарычала. Николай медленно поднял на Сашу тусклые желтые глаза.
— Только учти, дружок, это очень маленький шанс, — сказал он. — Совсем маленький. Похоже, что это твоя последняя ночь.
Саша промолчал. Старый волк по-прежнему лежал на земле.
— Тебя ждут, Николай, — мягко сказал вожак.
Тот лениво зевнул — и вдруг взлетел вверх; распрямленные лапы подбросили его в воздух, как пружины, и когда они ударились о землю, ничто в нем не напоминало большую усталую собаку — это был настоящий волк, полный ярости и спокойствия; его шея была напряжена, а глаза глядели сквозь Сашу.
По стае опять прошел одобрительный рык. Волки что-то быстро обсудили; один из них подбежал к вожаку и приблизил пасть к его уху.
— Да, — сказал вожак, — это несомненно так.
Он повернулся к Саше:
— Перед дракой положена перебранка. Стая желает.
Саша нервно зевнул и поглядел на Николая. Тот двинулся вдоль границы круга, не отрывая глаз от чего-то, расположенного за Сашей, — и Саша тоже пошел вдоль живой стены, следя за противником. Несколько раз они обошли круг и остановились.
— Вы, Николай Петрович, мне отвратительны, — выдавил из себя Саша.
— Об этом, — с готовностью ответил Николай, — будешь своему папаше рассказывать.
Саша почувствовал, что напряжение прошло.
— Пожалуй, — сказал он, — я-то во всяком случае знаю, кто он.
Это была, кажется, фраза из старого французского романа — она была бы уместней, возвышайся где-нибудь слева залитый луной Нотр-Дам, но ничего лучше не пришло в голову.
«Проще надо», — подумал он и спросил: