— Дочка! — Лариса подбежала к ней. — Что случилось? С тобой всё в порядке?
Верочка быстро замотала головой:
— Это не я, мамочка. Оно само разбилось. Я ни в чём не виновата, — у уголков глаз выступили слёзы.
— Ну, конечно, дорогая. Я тебя не виню, — она крепко обняла девочку и почувствовала, как маленькое тело всё дрожит. — Пойдём в спальню. Я уложу тебя в постельку. Ты немного поспишь, а я приготовлю суп. Хорошо? Потом ты встанешь, и мы вкусно поужинаем. Ты расскажешь мне, что случилось. Я не буду сердиться, обещаю.
Верочка шмыгнула носом:
— А супчик с борщом?
— Конечно, милая, — Лариса вспомнила, что в холодильнике ещё оставалось полбанки борща.
Она вошла в спальню с ребёнком на руках. В голове кружились сотни вопросов, но — потом, всё потом. Главное, что дочь жива и здорова. Остальное приложится, как любил говаривать отец Ларисы.
Когда она уложила Верочку на кровать, дрожь у девочки прошла. Она по-прежнему не выпускала плюшевую игрушку, а большой палец другой руки положила себе в рот. Лариса попыталась вспомнить, когда она делала так в последний раз.
— Не хочешь ничего рассказать мамочке перед сном? — мягко спросила она, укрывая Верочку одеялом.
— А? — она сонно посмотрела на него.
— Маме было бы спокойнее, если бы ты честно-честно рассказала, что случилось.
Она пожала плечами:
— Я ничего не трогала. Просто сидела и смотрела телевизор. Правда! Потом я услышала шум на кухне. Мне стало страшно, но я пошла смотреть. Там была птица.
— Птица? Она влетела в окно?
— Да. Она разбила его. Чёрная птица, большая.
— Эта птица потом сама улетела?
— Да, сама, — Верочку клонило в сон, голосок её стал шепелявым. — Но она сказала, что вернётся. Сказала, что очень долго искала меня, и теперь нашла.