Раз.
И с другой стороны дома уже вышло три монаха-францисканца, один из которых тащил на спине небольшую вязанку хвороста. Оставлять весьма дорогую винтовальную аркебузу не хотелось совершенно.
Шум — гам — тарарам шел по всему городу.
Телохранители уважаемого работорговца пытались перехватить стрелка. Но бойцы спецназа готовились три месяца к этой операции. Изучали маршруты движения целей, их прикрытие, устраивали легкие провокации, наблюдая за реакцией. Ну и, само собой, отрабатывали пути отхода, маскировку и конспиративные квартиры, в которых они могли укрыться после дела.
Вырезать всех работорговцев в Венеции Иоанн не считал разумным. Хотя иной раз и подумывал о том, чтобы выжечь это «дьявольское гнездо» под самый корень. Как-нибудь. Ведь город жил в немалой степени с этих доходов и вполне поддерживал столь гнилое занятие. Но для начала он решил не сильно буйствовать и ограничиться публичной казнью пяти самых уважаемых работорговцев.
Им всем пули были отправлены в спину в районе поясницы с тем расчетом, чтобы они поразили живот. Отчего бедолаги сразу не умерли, обрекаясь на мучительную смерть от перитонита — острого и весьма болезненного воспаления. Ведь говно, которое попадало в брюшную полость из кишок, давало вполне предсказуемый финал. И лечить в те годы такие раны не умели. С этим даже в середине XX века не всегда справлялись…
Утром же, когда ночная мгла развеялась, на воротах особняков всех подстреленных работорговцев появилась надпись на латинском языке, сделанная дегтем: «Этот человек торговал христианскими душами. Повинен смерти. Император римлян».
К этому времени все участники покушений уже покинули город. Они еще затемно сели в лодки и тихо отплыли без шума и пыли. Благо, что их было не так уж и много…
Тем временем в Москве в таверне шла странная беседа. Сотрудник того самого НИИ, где король возился с паровым котлом, вдумчиво напивался в компании мутного кренделя. Который, кстати, его и напаивал.
— … столько меди… — качал тот головой. — И зачем? Просто передвижная печка?
— Почему печка? — осоловелым взглядом переспрашивал работник НИИ.
— Ну как? Дрова кидаешь, она и греет. Так ведь?
— Так да не так… ик… понимаешь, дурья твоя башка, печка то не простая. Вода, ежели ее греть, паром становиться. А ежели еще сильнее греть, то сильным паром, способным предметы двигать. Но чтобы так можно раскочегарить воду, ее нужно удерживать, чтобы пар не убежал. Для того и котел закрытый делается. Крепкий котел. Государь наш измыслил огненной струей его спаивать без всякого припоя. Струя та столь горяча, что медь сама плавиться, соединяясь и выступая припоем для самой себя.
— Ну! Брешишь! Разве так можно паять?
— Вот те крест! Олово то, отчего так не паять? Паяют. Только там жара нужно меньше. А тут — вона как — довольно и для меди. Хотя Государь говорил — дай только срок — и железо начнем также скреплять.
— Хорошо. Разогрели должно вы пар. И дальше-то что? Двигать предметы он будет? Шапку что ли подбрасывать?
— Много лучше! — горделиво вскинул голову работник. — У нас в амбаре стоит выточенная из дерева модель…
— Что?
— Модель. Ну… ик… подобие. Государь называет ее кинематической моделью в масштабе один к пяти. Сам я не разумею смысла этих слов, но смысл задумки понимаю. На это деревянной поделке можно понять, как вся повозка самобеглая работать станет, куда котел этот поставим в будущем. И когда Государь сам подсчеты сделал, то получилось ого-го!
— А может ага-га?
ebooksa