Глава 6
В последнее время я расслабился и просыпался не раньше восьми часов утра, сегодня и вовсе заспался до половины девятого. На стульчике меня уже ждал чистый бархатный халат, сияющие белизной кальсоны, новые брюки и мягкая рубаха. Халат я отбросил, никогда их не носил. Неторопливо оделся и выглянул в окно. Небо удивительно голубое, с легкими белыми облачками. На ветке тутовника у окна приземлилась черная стайка воробьев-разбойников, громко почирикав, воробышки тут же сорвалась и взметнулись в прозрачную высь.
Во дворе Прохор громко ругал Герасима.
– Дурья башка! Я же тебе сказал, круглой щеточкой, да с мылом… колеса до блеска натри, да порожки!
К воротам медленно подъезжала небольшая серебристая бричка, на козлах сидел кудрявый юноша, в пассажирах я сразу же узнал фельдшера Митрича.
Мы с фельдшером встретились внизу, в холле. Следом вошел и раскрасневшийся Прохор. Сегодня Митрич оказался трезвым, гладко выбритым и необыкновенно нарядным. Бежевый сюртук сидел на нем как влитой, под воротом накрахмаленной белой рубашки пижонская бабочка.
– Как себя чувствуете, Андрей Иванович? – участливо спросил фельдшер.
– Отлично.
Он внимательно посмотрел на меня, осторожно пощупал синяк на груди и показал на стул. Неторопливо достал из саквояжа стетоскоп, послушал дыхание и удовлетворительно кивнул.
– Я же говорю – в родном доме и стены помогают,– улыбнулся Прохор.– Барин наш здоров как медведь.
–Голова не болит, в глазах не двоится? – спросил Митрич.
– Нет…
Видел бы фельдшер, что мы позавчера с Прасковьей в бане вытворяли… может она таким методом меня и излечила?..
– Митрич, может по сопаточке? – предложил Прохор.
– Благодарю, любезнейший. Через час выезжаю в Царицын, на консилиум сельских врачей.
– А мы в Тимофеево сегодня решили махнуть. Кирюшин бал дает.
Фельдшер внимательно посмотрел на меня: