Скажем, что он от меня...

— Головку? — вытянул я шею, но тут же получил под дых.

— Только сдвинься, и тебе крышка! — зло пригрозила рыжая, брызгая слюной то ли ярости, то ли боли. Скорее, всё вместе.

— Прости. Я тут-тут…

— Тужьтесь, мамочка, — грозно велела акушер, и Зоя снова напряглась, случайно заъехав мне головой в лоб.

Разноцветное конфетти запорхало перед глазами, но я стойко выстоял.

— Ещё чуть-чуть! Он выходит. Мамочка, ну же!

Считая птиц в глазах, обнял уставшую и взмыленную Зою со спины и поцеловал в висок:

— Уже почти всё, милая. Последний разочек.

Зоя сжала мои руки и, откинув голову на плечо, сделала последнее недюжинное усилие.

Вакуум наполнил родовую ожиданием. Девушка обмякла и через секунду счастливо расплакалась вместе со своим малышом.

— Мальчик, — доложила удовлетворённая своей работой врач-акушер.

— Сыночек, — радостно и устало позвала пичуга, принимая мои поздравления в виде россыпи бесконечных поцелуев. — Дайте. Покажите мне его.

Акушерка подняла синюшно-красный сморщенный комочек вверх и уверенно вложила мамочке в руки.

— Ты у меня такой красивый, — заплакала уже в голос Зоя, позволяя и мне смотреть на это маленькое чудо, что совсем недавно общалось со мной только из утробы своей непокорной мамы.

— Он прекрасен, — сказал совершенно искренне, целуя свою пичугу в голову, виски и губы.

Мне плевать, что малыш не от меня, но за этот период его мама и он стали для меня настоящим домом, благодаря этой живой, гордой и неугомонной птичке по имени Зоя.

— Папа, уже может перерезать пуповину, — соблаговолила врач, и я на секунду замер от ухнувшего внутри сердца.

— Он не… — Зоя восприняла мой ступор по-своему, но я мигом разрушил её псевдовыводы.

— Да, давайте.

Руки тряслись, но я сделал всё, как велела врач. Малыша забрал педиатр, а я поспешил к уставшей новоиспечённой матери.