Стараюсь плакать не так громко. Мне нужно создавать иллюзию, что таблетки действуют, что я безобиден.
Я послушен. Охотно отвечаю на вопросы. Вру доктору, говорю, что он хочет услышать, оскверняю свою любовь к тебе, признаюсь в низменных желаниях, коих никогда не было. Прости меня за это, Крис, но я должен.
Жадно впитываю в себя детали, распорядок работников. Запоминаю их привычки, кто и когда идет покурить, кто приглядывает за пожарными выходами, как часто уборщица елозит грязной вонючей тряпкой по полу, прикидываю в голове дорогу до кладбища. Оно за городом, и даже если я чудом найду денег на маршрутку, то мне нужно будет еще прилично тащиться пешком.
Не считаю дни. Боюсь. Выжидаю.
Приходила мама. Долго смотрела мне в глаза, пытаясь найти в них ответ, зачем я изнасиловал свою девушку и проломил ей голову. Она говорила о чем-то отвлеченном, смахивала набегающие слезы.
— Я не делала этого.
Она вздрогнула и прошептала дрожащим голосом:
— Знаю, милый. Ты бы не стал, ты любил ей. Я верю тебе. На твоем теле не было ничего, Андрей. Ты не насиловал ее. Надо переждать, тебя оправдают, надо переждать.
— Что переждать, мам?
— Все это. За что на нашу семью все это свалилось? Ответь, Андрей, он велел тебе?
— Что? — тупо переспрашиваю, не сразу понимая, о ком речь.
— Тебе голос сказал? Тот плохой, о котором ты говорил нам с папой.
Отчаяние заливает разум. Показалось! Показалось, что она верит. Но нет. Для них голос и я неотделимы. Голос — это я. Насильник — это я. Им не понять, что Он чужое, злое, другое.
Да. Именно. Это Он сделал с тобой, Крис!
— Уходи, — холодно прошу маму.
Пытается коснуться моего плеча, но я рыком отгоняю ее.
Считаете меня зверем? Буду зверем. Зачем вас разочаровывать?
Ушла. Оставила мне теплую толстовку на подушке. Ту самую, подаренную тобой, Крис. Хочу догнать мать и сгрести в объятья, но останавливает отвратительный запах кондиционера для белья, а ведь раньше кофта пахла тобой, Крис. Твоими духами, твоим шампунем. Но тебя вытравили и продолжают вытравливать из моего мира и моей головы.
Ощупал карманы в надежде найти записку, в которой будет сказано, что ты жива. Под пальцами вдруг приятно зашуршало, а сердце вспомнило, что умеет биться. Ненадолго. Вытащил мятую застиранную сотку. Что ж, теперь не нужно ломать голову, как добраться до кладбища — деньги есть.
Очередная ночь полная кошмаров. Ты кричала, отталкивала меня руками, а я… Видел его глазами, чувствовала твое тело под своим…