Пушки перегревались.
Их поливали уксусом. Стремясь отсрочить этот момент. Более тщательно банили. Из-за чего залпы стали происходить реже. Помогало не сильно, однако они продолжались. И на такой дистанции губительность сосредоточенного огня 3,5-дюймовых орудий была поистине чудовищная.
Да, это не 6-дюймовки Керчи. Совсем нет. Но и эти пушки давали прикурить.
Наконец что-то случилось.
Словно хрупнуло.
Или лопнуло.
Так сразу и не разобрать.
Но это почувствовали все. Раз. И неприятель начал спешно отходить.
Побежал, то есть.
Решительно и бесповоротно. Оставляя после себя землю, сплошь усеянную убитыми и раненными…
А там, у южного леса, происходила своя драма.
Два уланских полка прошли по просеке. И, захватив с собой шесть полков калмыков и башкир, вывалил на опушку, проломившись через молодой подлесок, а перед тем пробравшись через, наверное, километровую полосу редкого леса.
Вошла в лес тысяча.
Вышло из него четыре.
И все с пиками.
Их ждали.
Но… как-то растерялись, увидев… Словно в той широко известной юмористической сценке советского кино:
— А где бабуля?
— Я за нее.
Татары, поняв, что дело пахнет не то, чтобы керосином, а совсем уж непотребными субстанциями, развернулись и дали деру. Панцирная конница же, не будь дураками, последовала их примеру.