В глазах рябило от разнообразия цветовой гаммы платьев женщин и девушек. С городскими ясно — однотонные, по моде и по форме тела. А вот расцветки «Кучугуевского дома моды» поражают воображение. Тут тебе и поле васильков, и ромашковая даль, и шиповник в восьмикратном увеличении, и иван-чай на фоне озера. Вся российская флора и фауна в одном флаконе, запечатлённая на изделиях советской текстильной промышленности.
Одна из подружек невесты, опрометчиво решила одеться в модный брючный костюм. Самой сдержанной реакцией со стороны станичных барышень было «И чего напялила? Совсем в городе у баб крыша едет!». Девчонка намёк поняла и отправилась переодеваться в выделенную им комнату в доме Рыжовых. Появившись после на людях в сарафане бирюзового цвета с каким-то травянистым узором, отзывы пошли в её сторону положительные.
— Ну, хоть теперь нормально выглядит.
— Смотри, и ножки есть, и грудь появилась, а то как мальчуган.
От столь объективных оценок мой фокус переместился в сторону родителей Светы и Артёма. Здесь Иван Иванович постигал искусство сомелье, дегустируя продукцию цехов «Кучугуевского ликеро-водочного завода». То есть, занимался опробованием самогона от разных производителей.
— Евгенич, начните с моего. Я тебе рассказывал про одного прапора, который...
— Никодимыч, я уже всех прапоров знаю. С моего начнём пробовать, — прервал его отец Артёма.
— Имеются ли какие-то особенности при производстве? — с научной стороны подошёл к этому процессу Кузнецов, задавая интересующий его вопрос.
— Иваныч, у каждого напитка своя рецептура. Поэтому, выставляется он на стол в разных исполнениях.
— Кузьма, да одинаково всё... ик, — очнулся на несколько мгновений председатель Спиридонович, и снова прилёг на стол рядом с каким-то салатом.
— Сват, смотри на три вот этих образца, — показал Кузьма Евгеньевич отцу Светы на стаканы с различными мутными напитками. — Надо пробовать все.
Кузнецов, чьи глаза загорелись от любопытства, по очереди стал выпивать. При этом не торопился, давал напитку пройти по пищеводу и хорошенько закусывал.
— Ну как? — с горящими глазами спросил Кузьма Евгеньевич.
— Всё хорошо. После третьего срать захотел, — ответил Иван Иванович.
— Во! Значит, его гостям и поставим. А сами другой будем пить. Никодимыч, тащи Брагинский.
Начались поздравления, шутки, веселые рассказы о прошлом Артёма и восторженные реплики в сторону Светланы. Одна история заставила Тёмыча залиться краской, но остановить поток компромата было невозможно.
— Ой, что я вспомнила, — начала рассказывать Алевтина Егоровна, одетая в пятнистый сарафан. — Тёмка маленький облюбовал местечко одно для купания.
— Мама, ну надо, — пытался остановить её герой этой истории, отвлекшись от сочного куска шашлыка.
— Тиха! Помолчи трошки, мать ща кажет гостям за тебя. Пална, купила я ему новые труселя. Или Кузькины укоротила и перешила, не помню уже, — начала мама Артёма рассказывать Капитолине Павловне. — Перед домом лужа, в которой наши пидсвинки плескаются.
— Поросята, вы хотели сказать? — спросила мама Светы.