Гаврюк уходит влево, но я успеваю переложить самолёт в ту же сторону и он всё ещё на прицеле. Уходит вправо. Я за ним. Тоже устал мой оппонент и не хочет уже маневрировать по высоте. Ручку отклонил на себя и готовлюсь выполнить условный пуск. Но такой манёвр я даже и не мог себе предположить!
Валера опять резко ушёл влево и продолжил выполнять бочку, сместившись назад. Я проскочил вперёд, а надо мной в перевёрнутом положении заканчивал своё вращение Гаврюк. Уйти вверх нельзя, а вниз я себя подставлю под удар. В итоге — теперь Валера атакует, а я в обороне.
— Конец атаки, — сказал он, когда вышел снова позади меня. — Я торможу, а ты отрывайся. Посмотрим, как ты обороняешься.
Ладно, здесь уже я попробую его удивить. Начинаю уходить от него, выполняя вираж, но Валера занял позицию внутри моей траектории и держит меня на упреждённой дальности для пуска.
Переложил самолёт влево и ухожу вниз. И это было опрометчиво! Он только этого и ждал. Всей своей пятой точкой ощущаю, как Валера следует за мной, не отрываясь далеко. Почему только не производит условный пуск.
— У тебя мало времени. Маневрируй! — громко говорит он в эфир.
Сейчас дам ему проскочить вперёд! Задрал нос, тем самым снизив скорость до минимальной. 300… 280… 260! Ещё немного и самолёт может уйти в штопор! Ручку отклонил влево и педалями удержал направление вращения. Пытался, быть сконцентрированным, но вокруг всё сильно завертелось. На мгновение потерял ориентировку, но тут же вернулся. Бочку выполнил, и сейчас он должен оказаться передо мной. Смотрю вперёд, но тут никого. Сердце в груди заколотилось от волнения.
— Я слева. Пуск один, пуск два, — слышу я в эфире, пока разгонял самолёт в процессе пикирования.
Поднял голову, и передо мной, пересекая траекторию моего полёта, пронёсся Валера. Ещё и «помахал крыльями». Как говорится, опыт не пропьёшь. Выиграть у своего командира не получилось.
— 118й, давай на точку. Мне ещё пару минут надо поработать, — сказал Валера и занял курс на юг.
— Понял, — ответил я и развернулся в сторону Шинданда.
Уже после посадки, Дубок расспросил меня, почему у меня такой вид уставший. И правда, я был вымотан за эти несколько минут манёвренного боя больше чем за несколько предыдущих вылетов. Почти как марафон пробежал.
— С Гаврюком крутили ближний бой, — сказал я, смахивая пот со лба. — Спина отваливается.
— У Петровича не забалуешься. Помню, как ему покойный командир даже проигрывал на каких-то учениях в тренировочном бою. Гаврюк тогда слегка загордился даже! — улыбнулся Елисеевич и протянул мне вафельное полотенце.
— Всё у тебя под рукой, — сказал я, взял белое полотенце и вытер лицо. — А потом что было?
— Потом уже командир ему никогда не проигрывал, и Валера стал расстраиваться. Точнее, раздражаться, если у него что-то не шло. А потом и вовсе перестал с командиром на бой летать. Всячески этого избегал.
Самолёт Валеры зарулил на стоянку только сейчас. Вместо пары минут Гаврюк решил полетать чуть дольше.
— Там лампа аварийного остатка загорелась, — сказал он технику, когда вылез из кабины.
Я же продолжал смотреть на него, не покидая своего «кабинета» в самолёте.
— Чего расселся? — спросил Гаврюк, подойдя к стремянке. — Выходи, подлый трус! — улыбнулся он.