Привычно хлопнув по боку, меча он не обнаружил — его верный акуфий[25] остался в прошлом, на вьючной лошади.
— Т-твою-то ма-ать… — протянул Олег и ощупал кошель на поясе. Не туго, но увесисто. И ещё здоровый кинжал в ножнах. Вытащив клинок, Сухов посмотрелся в блестящее лезвие.
— Называется: «Приплыли», — сказал он.
Сощурившись, магистр осмотрелся. Степь, да степь кругом… И ни единого следа на мокреющем насте, кроме тех, что оставили их кони. Какой-нибудь печенег обалдеет, когда увидит отпечатки — с неба эти скакуны свалились, что ли? Или время печенегов уже вышло? Витахольм вдали почти не изменился, разве что больше стал…
— Поехали, Понч, — сказал Олег, — оденемся по сезону.
— Да что ж ты за человек такой? — простонал Шурик. — Или тебе всё равно?
— Мне не всё равно! — с силой ответил Сухов. — Но я не позволю себя сломать ни человеку, ни закону природы! Не дождутся, понял?
— Господи… Господи… — запричитал Пончик, крепко зажмуриваясь и тряся головой. — Что ж нам делать-то?
— Жить, Понч, — сказал Олег с прочувствованностью и похлопал товарища по плечу. — И пошло оно всё на хрен!
Он замолчал, оглядывая расстилавшуюся степь, Днепр, бронированный чёрным льдом с намётами снега, серое небо, спешащее голубеть, и красное солнце.
Ненавижу, подумал он. Ненавижу этот мир, этот век. Всех тут ненавижу. Тем хуже для них…
— Поехали, Понч, — сказал Сухов и направил коня к Витахольму.
Глава 2,
в которой Олег производит себя в рыцари
Был Витахольм, да весь вышел — покинули его варяги. Видать, на север перебрались, к воле новгородской поближе, от князей киевских подальше. Ныне крепость звалась Витичев холм и выглядела запущенной — нижние венцы городских стен подгнили, шатровые кровли на башнях, некогда крытые тёсом, обветшали так, что оголились рёбра стропил. Посад[26] на склоне горы тоже измельчал — десяток рыбацких изб торчал между крепостью и берегом, да столько же бань, вот и всё поселение.
Сухов помотал головой — окружающий мир был, настолько реален во плоти своей, что рассудок отторгал самую мысль о путешествии во времени. Путешествие с пересадками — криво усмехнулся Олег и тут же нахмурился, сжал зубы: хватит! Довольно об этом.
Проехать в город удалось легко, стража у воротной башни магистру с протоспафарием не препятствовала, только проводила их глазами, удивляясь странной заморской одёже.
— Холодно! — пожаловался Александр.
— Потерпишь, — буркнул Сухов.
— Чего ты такой злой? — обиделся Пончик. — Между прочим, я не меньше твоего переживаю! Угу…