Святилище

Я знала, что настал мой конец. Адище сделал своё дело. Я упала на колени, прижав его к груди. Я бросила последний взгляд на своих любимых, осознавая, что скоро присоединюсь к ним.

Рычание и крики сотрясли всё моё существо, а затем я почувствовала ужасную боль. Длинные костлявые пальцы и острые зубы вонзились в меня.

Громкие голоса выдернули меня из моего беспокойного сна. Я не могла дышать, по телу стекал пот, я не понимала, где нахожусь. Надо мной на белом потолке горели тусклые флуоресцентные лампы. Белые каменные стены окружали меня. Моё тело было накрыто белой простыней, а к руке тянулась тонкая трубка.

За дверью, ведущей в лазарет, в нескольких футах от доктора Бэнкса стоял генерал Доннелли. Выражение его лица было решительным, глаза сощурены, а губы сжаты. И пока он говорил, он тыкал своим огромным пальцем в грудь доктора. Со стороны я видела, что грудь доктора Бэнкса медленно приподнимается и опускается. Он пытался успокоить себя. Это было то самое упражнение, которое он заставлял нас делать, когда мы повреждали себе что-то и плакали.

Мой желудок скрутило в узел, так как я знала, что сегодня был уже третий день. Сегодня генерал должен был прийти за мной и кинуть меня в камеру, в которую, как поговаривали, он швырнул свою дочь.

Хотя я и чувствовала себя лучше, я всё ещё не могла поверить, что он опустился так низко. Как мог человек бросить свою собственную дочь в камеру? Но ясно было одно, он совершенно точно собирался наказать меня — подростка с сотрясением — только для того, чтобы преподать урок остальным жителям. А урок состоял в том, что каждый член приюта должен был следовать правилам, иначе ему пришлось бы столкнуться с серьёзными последствиями.

В этом месте я испытывала постоянный ужас. Несколько ночей подряд я просыпалась от собственных криков и вся в поту. Каждый день я чувствовала, как стены вокруг меня сжимаются всё больше и больше, и я начинала медленно задыхаться. Я чувствовала, что всё становится ещё хуже, и я не знала, как остановить это, и что было этому причиной. Но это место начинало пугать меня больше, чем мои кошмары.

В своих снах я либо сражалась с Арви, либо с людьми из этого приюта. А моей самой главной угрозой был их лидер. Я не знала, как мне удалось попасть на самый верх его "расстрельного" списка. Вероятно, причина крылась в том, что, по его мнению, я испортила его дочь.

Доктор Бэнкс делал всё возможное, чтобы меня не забрали. Я знала, что мы с Тиной поступили неправильно. Но под самым носом жителей творились такие вещи, о которых они не имели ни малейшего представления. Я была готова поклясться, что они хотели бы об этом узнать. Но опять же, я могла заблуждаться. Может быть, жители этого приюта вовсе не хотели видеть всю подноготную работы правительства. Чем меньше они знали, тем лучше была их жизнь. Но они должны были понимать, что это было лишь иллюзией.

Мы выживали. Здесь не должно было быть никаких секретов. Все должны были быть в курсе того, что происходит. Мой папа никогда ничего ни от кого не скрывал. У нас были регулярные встречи, и каждый раз, когда он связывался с кем-то из других приютов, он всегда делился всеми деталями и новостями с членами его приюта. Все уважали его и доверяли ему свои жизни, потому что мой папа был открытым. Между лидером и всеми жителями было взаимное уважение, поэтому наш приют был таким успешным. Мы стали одной большой семьей.

Конечно, в нашем приюте было не так много людей, но уважение надо было заслужить, а не навязать.

Мне не нравилось быть в неведении, и я не хотела закрывать глаза на то, что происходило вокруг меня, в этом окруженном стенами мире. Я не понимала, как все остальные люди могли оставаться глухонемыми. Неужели они боялись? Был ли у них выбор?

Когда я услышала страшные мучительные крики за дверью, помеченной значком биологической опасности, я знала, что что-то было не так. И то, как охранники пытались скрыть это, только укрепило мои подозрения. Там что-то происходило, и лидеры приюта не хотели, чтобы кто-то об этом знал. Но я была упряма и любознательна, поэтому я должна была узнать, что происходит.

Я ненавидела это место. С той самой минуты, как я зашла через стерильную дверь в Белый город, глубоко внутри меня появилось нехорошее чувство — что-то было не так. И я осознавала, что между нашим и их приютом назревает конфликт, потому что их руководителями были два абсолютно разных человека.

В то время как разговор между доктором Бэнксом и генералом накалялся, я почувствовала, что моя голова начала пульсировать. Меньше всего мне хотелось, чтобы доктор Бэнкс пострадал от попыток помочь мне.

Поскольку я чувствовала себя довольно хорошо, я решила лицом к лицу встретиться с наказанием и отмотать свой срок. Генерал не успокоился бы, пока не забрал бы меня из лазарета и не посадил бы в камеру.

— Доктор Бэнкс, — позвала я, прервав их.

Они замолчали и оба повернулись ко мне. Генерал сощурил глаза, когда его раздраженный взгляд встретился с моими глазами. Он, вероятно, считал, что я грубиянка, но вообще-то я оказывала ему услугу.

— Всё в порядке, Эби? — спросил доктор Бэнкс, подойдя ко мне.

Я с трудом сглотнула. Я не хотела, чтобы он прикрывал меня.