– Вот и я никогда не любил математику. Все подсчёты ведёт Беатрис. А я… Полина тоже любит математику. Она иногда помогает Арно. Она умница.
Он говорит в настоящем времени. Мы растерялись. Он забыл, что его жена умерла!
Шарль снова посмотрел наверх, как будто там, на небе, за окном были написаны нерешаемые уравнения. Потом с совершенно детским выражением лица он обратился к Лили:
– Мадемуазель, я вас раньше видел?
– Когда я была подростком, я доставляла пиццу.
– Ах, вот оно что! Девочка с пиццей. Моей жене вы очень нравитесь.
Странно, но мне показалось, что наше присутствие его успокаивает, потому что он может наконец открыть секрет, терзавший его столько времени.
– На самом деле Арно не виноват… Как это можно предвидеть? Разве что в Библии… Потоп нельзя предвидеть… Мой сын сделал глупость, большую глупость, непоправимую… Но как предвидеть? Как? Не стоило этого делать. Но он только хотел защитить меня… Защитить… – Глаза Шарля наполнились слезами. – Нет мне прощения, нет! Это моя вина. Всё, всё это моя вина…
Теперь он трясся, голос его дрожал. Лили сделала мне знак, что надо уходить, оставить его в покое. Но уже выходя, я не удержался:
– Мсье Фраше… Полина… Вы знаете, где она?
Он повернулся ко мне и впервые за всё время разговора взглянул прямо в глаза. Взгляд его был ужасен. Глаза безумца, налитые кровью.
– Она в Замке, – ответил он странным голосом, скрипучим, как наждачная бумага. – Полина обожает Замок.
Потом он нахмурился, и вид его снова изменился, как будто в нём было несколько разных личностей. Теперь это снова был старый дедушка, погружённый в воспоминания.
– Мадемуазель, я ведь вас раньше где-то видел?
Лили терпеливо ответила:
– Я доставляла пиццу.
Лицо мсье Фраше посветлело:
– Ах, да! Моей жене вы очень нравитесь. Она говорит, что вы красивая и хорошо воспитаны. Это нормально для дочки полицейского. У вас замечательный отец. Он иногда заходит поздороваться со мной, и мне это приятно.
Лили вежливо улыбнулась.
– Я скажу ему об этом. Спасибо, что приняли нас.