Колхоз: назад в СССР

Вадим быстренько все это закинул в машину, предложив мне усесться сзади. Маменька, вот ведь стерва, так и не появилась. Даже не понял, дома она или специально ушла. Зато в чемодане, как сказала Тоня, имелось письмо для ее, то бишь, маменькиного, двоюродного брата. Там она, то бишь, маменька, все подробно объяснила.

Вообще удобно, конечно, жили. Телефонов нет. Предупредить никак не сможешь. Вот, например, позвонила бы мать родственнику, а тот сослался бы на любую причину, чтоб не привечать племянника. А тут — по фигу. Собрали, отправили, езжай. Хочет того дядя или не хочет, а встретить придется.

Вадим отвез меня на вокзал. Там, на месте, перед входом в Казанский, вытащил из багажника чемодан, одуряюще пахнущий этой идиотской кулебякой, благополучно вручил его мне, положил руку на плечо, глядя в глаза так, будто провожает не в пресловутые Зеленухи, а на фронт, а потом вообще, вздохнув, выдал:"Ну… Георгий… бывай…".

И вот в этот момент, в мою душу закралось очень, очень, очень сильное опасение, не окажутся ли Зеленухи чем-то крайне неожиданным и малоприятным.

Глава 3

Я никогда не ездил на поезде. Серьезно. Нет, теоретически знал, что существуют фирменные составы, с интернетом, мягкими, удобными креслами и рестораном. Но всегда перемещался либо на тачке, либо, если это заграница, то на самолёте. Поэтому, даже приблизительно, не представлял всей степени подлости и жестокости моей новообретенной мамаши. С ее стороны это была всем подставам подстава.

Короче. Плацкарт. Сразу не понравилось это слово. Звучало оно как-то мерзко. Потом не понравилась розовая плотная бумажка с обкромсаным краем, заполненная от руки, которую вместе с чемоданом сунул мне взволнованный Вадим. Значительно позже, понял причину его волнения. Походу, он просто боялся, что услышав словосочетание "плацкартный вагон", вцеплюсь зубами в колеса "чайки" и хрен кто оттащит. Но в тот момент я ещё не осознавал, что конкретно ждёт в ближайшие несколько часов.

Проводница, замершая у одного из зелёных вагонов, проверила билет, а потом проводила меня подозрительным взглядом. Не знаю, что ей не понравилось. Возможно, мое недовольное выражение лица. А с чего ему быть радостным? Выкрашенный в отвратительный цвет состав производил удручающее впечатление.

Я двинулся внутрь, при этом несколько раз оглянувшись на женщину в специальной форме.

Ее взгляд стал ещё более подозрительным. В итоге, из — за этих переглядок, споткнувшись, практически улетел носом в грудь идущей навстречу дамы. А назвать ее можно было только дамой. Потом что сначала выплыла ее грудь, а потом уже она. Любовью к женщинам по-старше никогда не отличался, несмотря на вот эти новые приколы, заводить себе взрослых телок. Поэтому из груди сразу вынырнул, заслужив от ее обладательницы заинтересованный, оценивающий взгляд. Возникло ощущение, что меня натурально загнали в угол. Сзади — злая тетка в форме, впереди — добрая тетка с намеком на страсть в глазах. Посторонился, пропуская эту перезрелую нимфу.

Оказавшись в само́м вагоне, огляделся, машинально сделав несколько шагов назад. Что это такое?

Передо мной был длинный проход, по обе стороны от которого тянулись полки… ну, наверное, для пассажиров. Слева — это было ещё куда ни шло. Справа — видимо, места для провинившихся. Два сиденья между ними стол. Все. Блин. А чё просто не стоя?

Поезд, как оказалось, шел с севера через Москву на юг. Вагон был забит мокрыми, взъерошенными людьми, которые суетились, выскакивали на перон, потом возвращались обратно. Причем, каждый непременно считал своим долгом прижаться ко мне, когда нам надо было разойтись в узком проходе. Какая-то баба в платье, расписаном подсолнухами, доказывала мужу, вряд ли это был левый товарищ, что здесь она ехать не хочет, ибо ей сильно воняет кошками. По мне, так кошки ни при чем. Здесь просто воняло. Везде. Чьими-то носками.

Я добрался до указанного в билете места и тут выяснилось, что оно занято крепкой тётей, которая уже расстелила на полке постель и сидела с таким видом, будто она собирается биться насмерть за свое лежбище. За каким ей постель в десять часов утра, не имею понятия. Женщина зыркнула глазами в мою сторону, а потом рявкнула, что полка ее и она не уйдет. Я немного охренел от такого напора. Достал свой билет и продемонстрировал этой неадекватной написанный там номер. Тут же к разговору подключились все находящиеся рядом люди, а некоторые даже прибежали с другого конца вагона. Тетя надрывалась, тыча мне в лицо свой билет, пока мужик, стоявший рядом, не показал ей пальцем номер вагона. Вагон, конечно же, оказался не тот.

— Хамло! — Бросила истеричная баба, неизвестно кому из нас, демонстративно свернула в узел белье и гордо удалилась.

Я рухнул на полку, мысленно передав привет мамаше. Поездка начинала напоминать какой-то сложный, трудно проходимый квест.

А это было самое начало. Как только поезд тронулся, сразу пошел к проводнице, чтоб узнать, когда предположительно попаду в Зеленухи.

— Зеленухи? — Она снова окинула меня подозрительным взглядом, будто я спросил, а скоро ли Лондон. — К вечеру, часам к пяти дотелепаемся. Я предупрежу. Чай будем брать?

Вид у нее, впрочем, как и у всего вагона, включая его пассажиров, был такой, что даже если очень бы хотелось пить, я бы, наверное, предпочел умереть от жажды. Просто возникало ощущение, если хотя бы на секунду отвернусь, она обязательно плюнет в стакан.

Услышав мой отказ, женщина хмыкнула многозначительно, а когда выходил из ее кибитки, единственного помещения с дверью, бросила в спину.