Либерти

– Разве что, ты беспредельно глупа и невыносима. Сначала ты обвиняла меня в убийстве, а теперь в связях с умершей старухой! Отлично, Доминика. Просто слов нет.

Я, конечно, не горжусь тем, что порчу наше свидание копанием в чужом белье, но уж такая я – пока не узнаю правду, которая так или иначе касается меня, ни за что не успокоюсь.

– Мне сложно забыть об этом всём, потому что я знаю, что ты скрываешь что-то!

– И почему я надеялся на спокойный и приятный вечер с тобой! Ты хотя бы на одну долбаную ночь можешь остановиться и не говорить о Салли-Малли и её последних часах жизни, черт возьми?! У нас свидание, Доминика! Вкусный ужин, вино и, возможно, секс!

– Отлично! Я только за! Но давай ты хотя бы немного приоткроешь для меня двери в свою загадочную жизнь, а потом будем кувыркаться всю ночь на пролет?!

Эрик поднимается с места и обхватывает руками голову:

– Я не знаю, какие проблемы были у тебя с прошлым твоим парнем, но, кажется, уже начинаю понимать его! Ты же просто невыносима! От тебя кто угодно убежит! Просто замолчи и наслаждайся жизнью, и перестань копаться там, где уже давно всё зарыто!

– Да как ты… – ахаю я и подскакиваю на ноги. – Какой же ты бессовестный!

– На себя посмотри! Сама тактичность.

Швыряю салфетку на стол и мчусь к входной двери, точно взбешенная фурия. Да как он только посмел сказать мне такое?!

– Доминика, подожди!

– И не подумаю!

Вылетаю в коридор и хватаю свои босоножки. А потом с силой опускаю дверную ручку и вдруг замираю на месте.

На деревянной полочке под прямоугольным зеркалом лежат синие перчатки. Они помятые и уже старые, но я отчетливо вижу те самые красные полоски, о которых говорил мистер Уэлш.

«А потом я стал одеваться и, извини уж за подробности, наклонился к ножке кровати за своим бельем, как вдруг вижу, что на ковре лежит что-то странное. Заглядываю, а под кроватью рабочие перчатки. Огромные такие, синие в красную полоску».

– Доминика, прости, я не хотел, чтобы так… – говорит Эрик, а потом вдруг затихает, увидев, как я держу пальцами одну перчатку. – Что ты делаешь?

– Это перчатка, Эрик, – говорю я тихо, не отрывая от него глаз.

– Хорошо, – кивает он и смотрит так, словно я ненормальная. – А это, – оттопыривает он свою рубашку-поло, – рубашка, Доминика. Здесь вот джинсы.

– Замолчи! – повышаю я голос и швыряю перчатку на пол к его ногам. – Они твои?

– Кто?