В этот момент стойка под тяжестью Робби обрушилась. Извернувшись, тот схватил меня за блузку и, потащив вниз, упал прямо на меня. Ребра обожгло болью, засаднило спину. Джеймс быстро стащил с меня Робби. Тот мигом поднялся, махая кулаками, и, попав Джеймсу по рту, разбил ему губу. Зарычав, Джеймс с размаху вмазал левым кулаком в глаз Робби. Тот сразу разревелся и тут же удрал домой.
С помощью Джеймса я осторожно поднялась на ноги, отряхнула одежду. Он внимательно меня всю оглядел.
– Отличный хук слева! – донесся из-за моей спины папин голос. – Теперь хоть какое-то время Робби с его прилипалой-братцем будут держаться на своей стороне улицы.
Тут я увидела, какое безобразие те оставили после себя на тротуаре, и у меня внутри все упало.
Кристен утерла нос и засопела. Ее коленки были ободраны, по одной голени струилась кровь.
– Жаль твою лимонадную стойку, – сочувственно произнесла она.
У меня задрожал подбородок.
– Теперь у меня никогда не будет своей «Волшебной пыли памяти».
Джеймс посмотрел на меня очень странным взглядом.
– Кристен, зайди к нам, миссис Тирни залепит тебе пластырем колени, – предложил отец.
– Я хочу домой, – захныкала Кристен, осторожно коснувшись ободранного места.
– Я ее отведу, – подхватил ее под локоть Ник. – Увидимся позже, – кивнул он на прощанье Джеймсу.
Когда Кристен с Ником ушли, папа посмотрел на моего нового знакомого.
– Как тебя зовут, сынок?
– Джеймс, сэр. – Он быстро вытер ладони о рубашку и протянул руку моему отцу: – Джеймс Донато.
Папа пожал ему ладонь.
– Приятно познакомиться, Джеймс. Может, зайдешь к нам? Умоешься. Приведешь себя в порядок.
Джеймс быстро взглянул на меня.
– Да, сэр.
– Эйми, проводи Джеймса на кухню. Сейчас скажу маме, чтобы принесла пластырь.