Неправильная любовь

– Выпить? Вот так лучше выпей, чтобы замариновать свои мозги. – Я хватаю бокал с алкоголем и щедро выплескиваю все ему в глаза.

– Хлои! Мать твою! Щиплет! Господи! – Эрик подскакивает с места, растирая вмиг опухшие глаза, но и этого мне мало. Ему должно быть больнее, чем мне. Намного больнее, чтобы то, что он сейчас чувствует от моей атаки, было лишь цветочками.

– Ноа, передай этому скачущему бабуину, когда он успокоится, что с этого момента даже шага пусть не делает в мою сторону. С этих пор ты, – я толкаю Эрика, вытирающего глаза полотенцем, принесенным в срочном порядке барменом, и снова ударяю его по плечу. – Ты! Ненавижу тебя, понял? Ты не имеешь права так со мной говорить, осьминог зубастый! Все! Трахай свою Соню, пусть она выполняет свои прямые обязанности, ее отсылай и приказывай! Ты вообще не имеешь никаких прав так со мной обращаться, а я… надоел! – я топаю ногой и разворачиваюсь, сбегая на нижнюю палубу, а оттуда несусь в каюту.

Не принесло облегчения.

Как он побледнел, когда я произнесла имя его невесты! Мать вашу, это его невеста! Невеста! А я? Шлюха!

Все же горячие слезы прорываются, и я смахиваю их, бросая в свою сумку вещи, чтобы перейти в каюту Мел, запереться там и вдоволь нарыдаться от неприятного жжения внутри.

Дверь резко распахивается и с громким стуком закрывается.

– Долбаная истеричка! Ты совсем обалдела? Зачем ты устроила сцену? – орет Эрик, когда я нервно застегиваю сумку и разворачиваюсь, чтобы выйти.

– Отойди, – зло шиплю я, уверенно вскидывая голову.

Наверное, если бы я не была под воздействием непонятных чувств и своего темперамента, то мне стало бы жаль его, с распухшими слезящимися глазами и красной щекой. О… а еще царапиной от моих ногтей на плече.

– Ты с ума сошла? Что с тобой? Ты хоть понимаешь, что все видели это? Идиотка! – он хватает меня за локти и встряхивает.

– Отвали! Отвали от меня! – я брыкаюсь в его руках, пытаясь освободиться, но он еще крепче обхватывает меня, стискивая запястья и сжимая их так сильно, что сумка падает на пол.

Мне хочется снова плакать и драться с ним. Это неконтролируемо. Это он виноват! Это он сделал со мной!

Я извиваюсь в его руках, как змея, пытаясь ударить ногой, но он умело блокирует каждое нападение, разворачивает меня к себе спиной, удерживая.

– Да прекрати ты! Хлои! Прекрати! – его громкий голос врывается в мой бурлящий разум, и я понимаю, что устала делать нелепые попытки превзойти его в силе, и от этого мне становится еще гаже, а воздуха так мало.

– Отпусти меня… да оставь меня… ненавижу, – шепчу я слова, которые с трудом могу выговорить.

– Дура. Малолетняя истеричка! Больная мегера! – рычит он прямо мне в ухо, и я больше не сопротивляюсь его стальным рукам, держащим мое слабое тело.

– Да, и что дальше? Иди, делай что хотел. Выпить? Так вперед! Я ненужная вещь для тебя. Я для тебя вещь, но ни хрена так не пойдет! Я человек! Хватит меня оскорблять! Иначе я тебе на заднице оставлю послание для твоей гребаной белобрысой невесты. На всю жизнь запомнишь меня. Ты слишком много себе позволил для обычного мужчины, которого я трахаю. И я ни черта не понимаю, ты… боже, все. Не трогай меня, ты мне противен, – мне удается вырваться из его рук и оттолкнуть, на ходу подхватить сумку и вылететь из каюты.

– Хлои…

Его голос тает позади, а я уже достигаю каюты Мел и врываюсь в нее, закрывая за собой дверь.