Я иду мимо столиков и останавливаюсь напротив Эрика, а сердце болезненно сжимается, словно я не видела его сутки, а то и больше.
– Я могу сесть с тобой? Тут аншлаг, а мои ноги ужасно болят, – спрашиваю я, он резко вскидывает голову и, моргая, смотрит на меня. Я отвожу взгляд от его синих глаз, упираясь в полупустую кружку пива.
– Да, я уже закончил, – отвечает он, и я, кивнув в знак благодарности, бросаю рюкзак на стул и отправляюсь к шведскому столу с закусками.
Выбрав себе только свежий салат и бутылку воды, я прохожу к кассе и расплачиваюсь, иду обратно и ставлю поднос на стол.
Мы молчим. Да и разве есть о чем говорить? Мне даже есть сложно, потому что он смотрит на меня.
– Он сказал, что ты плакала, – неожиданно говорит Эрик.
Моя рука с салатом замирает около рта, и я поднимаю голову на него.
– Кто? – удивляюсь я.
– Тимоти. А еще он даже отчитал меня, – отвечает он, делая глоток пива.
– Бред, – фыркая, я кладу все же порцию еды в рот.
Какого черта этот урод вообще заметил все это? Я яростно жую, набирая еще салата, и понимаю, что желудок неприятно отвергает пищу. Кривлюсь и отставляю тарелку, запивая водой.
– Погуляла? – спрашивает Эрик.
– Да, почувствовала себя идиоткой и решила вернуться. Необходимо посмотреть расписание поездов до Лос-Анджелеса или же автобуса, а там…
– Ты решила уехать? – перебивает он меня, и я, глубоко вздыхая, киваю. Снова жгучие и горячие слезы собираются в глазах, и я моргаю, чтобы прекратить чувствовать. Это лишнее. Сейчас совсем ненужное.
– Хорошо. Я могу позвонить Дону, пусть заберет тебя. Завтра утром и уедешь, – сухо бросает он.
– Спасибо, – шепча, я кручу в руках вилку.
И снова молчание, которое затопляет все внутри. Я не смею смотреть на него, потому что и это лишнее. Раз решила, значит, так тому и быть. И он не против. Я мешаю. Словно лишний груз, который ему приходится таскать с собой.
– Прости, что так все вышло, – тихо говорю я, все так же не поднимая глаз.
– Дура, – усмехается он, а я хмурюсь и поднимаю голову.
– Придурок, – прищуриваюсь я.