- Это здорово! Давай пройдемся!
Держа меня за руку, она свернула направо и повела меня по грязной дорожке. Мы отошли в сторону, чтобы пропустить троих велосипедистов, мчавшихся на нас, а затем спустились по пологому склону, прячась от солнца в тени. Слева кто-то привязал веревочные качели к ветке дерева, и два мальчика по очереди качались на них.
- Я хочу жить в таком районе, - сказала Джун.
- Ну, - пошутил я, - когда мои родители умрут, я унаследую дом.
Она ударила меня по плечу.
- Как ты можешь говорить такое?
Холмы вокруг нас становились все выше, а дома - все дальше. Мы видели меньше людей, больше деревьев и кустарника.
- Что это такое? - спросила Джун, указывая налево. - Ручей?
Она бросилась к нему, очарованная, по ковру из сухих листьев.
- Скорее канава, - сказал я. - Я думаю, это для того, чтобы отводить стоки с верхних улиц.
Но в ее детстве такого никогда не было.
- Ручей, - сказала она. - Это так здорово!
Мы продолжали идти. Я не был здесь уже много лет, наверное, с тех пор, как закончил среднюю школу. Как только мои друзья и я начали тусоваться, слушать музыку и играть в видеоигры, мы вроде как забыли о тропе или решили, что походы доставляют больше хлопот, чем они того стоят. Но теперь я видел это все глазами Джун, и это было довольно круто. В наши дни такая первоклассная собственность не могла оставаться неконтролируемой; либо дополнительные дома были бы втиснуты в эту область, либо дворы домов, окружающие лесополосу, были бы расширены, захватив и тропу, чтобы застройщики могли взимать плату за очень большие участки.
Мы шли, держась за руки, не разговаривая, прислушиваясь к карканью птиц на деревьях и звукам ящериц, пробирающихся сквозь подлесок при нашем приближении. Впереди, слева, такой же белый и искусно сделанный, каким я его помнил, мост выгибался аркой над канавой и соединял две половины тропы.
- Ладно, - сказал я. - Пора возвращаться.
Она удивленно посмотрела на меня.
- Что?
- Здесь мы должны повернуть назад.
- Почему?
На этот вопрос у меня не было ответа.