Кошки-мышки

— И на кладбище, — добавил Саша.

— А вот кстати! — вспомнил Алексей, посмотрев на Никиту Андреевича. — У меня вопрос. Ты говорил, что на кладбище проявилась проекция тела, поскольку в момент смерти происходит какой-то там выброс. Но почему эта проекция лежит в таком виде, как полиция нашла тело? На могиле с раскинутыми руками, я имею в виду.

— Так ведь умереть он мог уже в таком положении, — ответила за Кремнева Лера. — Я же говорю, должно было пройти несколько минут от укола до смерти. Убийца наверняка успел перенести тело.

— Бредятина, — в сердцах выдохнул Алексей, выражая свое отношение в целом к ситуации, а не к ответу Леры. — Полная!

⁂

Первые полгода после поступления в университет Яна жила не в общежитии, а снимала квартиру вместе с парнем. Но после первого совместного Нового года они разругались и разъехались. Парень — на новую квартиру, а Яна в общагу. К тому времени все подруги, кто не хотел там жить, уже скооперировались, и Яне просто не с кем было снять квартиру, а одна она не потянула бы финансово. Точнее, папа мог бы выдавать ей немного больше денег, и, возможно, это не было бы так уж накладно для него, но совершенно точно стало бы накладно для нее. Яна предпочитала иметь больше денег на расходы и жить в общежитии, чем единолично снимать квартиру, но оставлять себе совсем крохотную сумму.

Жизнь в общежитии приучила ее ко сну под любые шумы: под музыку у соседки по комнате, звуки вечеринки у соседок по блоку, телефонные звонки, галдеж в коридоре, автомобильные сигналы на улице — пожалуй, разбудить ее могла бы разве что граната под окном. И тем более странным было для нее пробуждение посреди ночи в гостиной Леры.

Она проснулась, будто кто-то выдернул ее из объятий сна за руку, не дал времени на раскачку. Открыла глаза, быстро огляделась. Часы показывали начало четвертого утра, за окном было темно, а в квартире — тихо. Сердце стучало ровно и спокойно, давая понять, что кошмары ей не снились и не они стали причиной пробуждения. Яна на всякий случай приподнялась на локте, осмотрела комнату, освещенную лишь зеленоватым светом циферблата старого электронного будильника на столе. Убедившись, что вокруг все спокойно, легла обратно, прикрыла глаза.

Звон посуды заставил ее снова сесть на диване, на этот раз быстрее и резче. Гости разошлись далеко за полночь, они с Лерой успели только составить грязную посуду в раковину, а остатки еды — в холодильник, ничего мыть не стали, до того хотелось спать. Яна уснула быстро, чужое место не заставило ее ворочаться без сна, поэтому, что делала Лера, она не знала. Может быть, той не спалось и она решила помыть посуду? Или просто встала попить воды, а Яна и не услышала. Гостиная была проходной, Лера, выходя из спальни, должна была пройти мимо ее дивана, но Яна спала очень крепко. Странно только, что Лера бродит по кухне в темноте: если бы она зажгла свет, его слабая полоска была бы видна в коридоре. Впрочем, Яна порой и сама не включала электричество, вставая ночью за водой или в туалет, не хотела разогнать сон.

Посуда снова звякнула, на этот раз громче. Так она запросто разобьет что-нибудь!

— Ян, что ты ищешь? — спросила Лера.

Спросила из спальни! И явно громче, чем следовало, если бы хотела позвать Яну из гостиной. Лера думала, что это Яна гремит на кухне.

Сердце наконец сорвалось в галоп, несколько раз сильно ударилось о ребра, сбив дыхание.

— Это не я, — отозвалась Яна.

Лера появилась в дверях спальни спустя секунду. В зеленоватом свете будильника она выглядела растрепанной и взволнованной. Посмотрела на Яну, затем в сторону коридора. А на кухне кто-то неизвестный продолжал греметь посудой. Убедившись, что им не кажется, Лера смело шагнула к выходу из гостиной. Яна торопливо скинула одеяло и последовала за ней. Длинная ночная рубашка, которую Лера выдала ей в качестве пижамы, путалась в ногах, отчего создавалось обманчивое впечатление, будто кто-то нарочно пытается задержать ее, и Яна разволновалась еще сильнее.

Яркая лампа, вспыхнувшая под потолком, заставила обеих зажмуриться. А когда они наконец открыли глаза, то увидели совершенно пустую кухню. В раковине ровной горкой возвышалась грязная посуда, оставшаяся после посиделок, но гремела не она. Гремела посуда в шкафу с сушилкой. А дверцы самого шкафа мелко подрагивали, все равно как при землетрясении.

— Что за?.. — начала Лера, недоуменно глядя на шкаф.

И ее голос словно дал сигнал чему-то страшному, потустороннему. Дверцы задергались сильнее, затрясся уже весь шкаф, загремела в нем, разбиваясь, посуда. Казалось, что кто-то сидит в шкафу. Сидит, но отчаянно пытается выбраться. Ломится в двери, не может распахнуть их.

Лера отступила на шаг назад, вцепилась в дверной косяк. Яна же ухватилась руками за Леру, сминая пальцами ее футболку. Обе неотрывно смотрели на беснующийся шкаф, не в силах сказать ни слова.

А шкаф трясли, колотили чьи-то сильные руки изнутри, вибрация отдавалась в соседние шкафы, трясся уже весь кухонный гарнитур. И казалось странным, что не ходят ходуном все стены. Яна почти наяву видела, как вылезают из стены крепления, как сыплется вслед за ними штукатурка. Миллиметр за миллиметром, пока наконец центр тяжести не сместился настолько, что крепления не выдержали и шкаф вместе со всем содержимым не рухнул на пол.

Мир потонул в оглушительном грохоте бьющейся посуды и ломающихся дверок, утопив под собой визг девушек. Яна не знала, кто из них первым бросился к выходу, но вот ей едва ли пришло бы в голову заколотить в дверь напротив, так что наверняка это было идеей Леры. В соседней квартире послышались торопливые шаги, и несколько секунд спустя на пороге показался взъерошенный, встревоженный Никита Андреевич. Он, очевидно, уже спал, поскольку выглядел помятым и ничего не понимающим. Хорошо не полуголым, а в теплом банном халате, хоть и босиком, а то завтра Яне было бы неловко встречаться с ним в университете.