Отличное сравнение, блин. Тем не менее, я попытался выдавить улыбку.
— Как спасенная девочка? — поинтересовался я, вспомнив причину, по которой я оказался в госпитале. — Цела?
— С ней все хорошо, насколько я знаю.
— А что с тем поселком, что был на пути лесного пожара?
— М-м… Не думаю, что я та, кто должна тебе обо всем рассказать. Да и какая разница? Это не твоя проблема. Ты и так сделал куда больше, чем требовалось. Ладно, мне пора — пациентов еще много. А ты отдыхай и набирайся сил. Вот Валентина тебе все расскажет, — она указала на стоящую рядом медсестру.
— Спасибо вам.
Алиса коротко кивнула, затем ответила:
— Да мне-то за что, я всего-лишь делаю свою работу. Это тебе спасибо, что не побоялся и спас от смерти десятилетнюю девочку. У нее вся жизнь еще впереди. Кстати, ее родители уже второй день под госпиталем дежурят, хотят лично поблагодарить.
— Да ну, ерунда! — попытался отшутиться я. — Любой бы на моем месте так сделал.
— Не любой! — твердо ответила Рубцова. — Уж я-то знаю, о чем говорю!
Затем она удалилась, а ко мне подошла медсестра, уже пожилая женщина. Сзади нее была видна несуразная подкатная тележка, на которой стояла глубокая тарелка и кружка. Я ощутил молочный запах каши.
— Ну что, Артем… — приветливо начала она, повесив на спинку кровати белое вафельное полотенце. — Есть хочешь?
— Есть такое дело… — признался я, убедившись, что в тарелке точно каша. Затем добавил. — Очень!
Ну… Что сказать-то? Будни в военном госпитале оказались скучными!
Подъем в семь тридцать утра, что особенно раздражало. Ну, какой смысл вставать так рано? Все этот армейский распорядок — госпиталь-то военный. В самое первое утро, едва услышав пионерскую зорьку, я вздрогнул, но уже через несколько секунд вспомнил, где я нахожусь. Советский Союз, в эпоху застоя — меня тогда еще и в проекте не было. Более того, даже мои родители только-только в школу пошли…
Затем шел завтрак. Вставать мне первые дни запрещалось, а потому и процедура питания происходила в частично горизонтальном положении. Затем шли какие-то процедуры, опять процедуры и снова процедуры до самого обеда. Потом отдых и сон. Разрешалось читать, играть в шахматы или немного в карты. Азартные игры строго запрещались, за это даже гоняли. Потом была прогулка по внутреннему дворику, где по слухам даже имелся небольшой пруд. Само собой, на прогулку по понятным причинам в первые дни я не попадал.
Потом шел ужин, снова процедуры. И сон. Наверное, именно так был распланирован весь курс лечения — честно говоря, так можно и с ума сойти. Двадцать четыре часа лежать на кровати оказалось той еще пыткой. После моих бурных приключений, находиться на одном и том же месте, пересчитывая спиной пружины — настоящее мучение.
Кроме медсестер и врачей, никто меня не навещал. Тяжело все время быть одному, да еще и в одном и том же положении. Лишь к вечеру третьего дня ко мне подселили какого-то толстяка-ефрейтора, которому недавно аппендицит удалили. Тот все время спал, а во время бодрствования предпочитал молчать.
Спасибо Валентине, откуда-то принесла небольшой радиоприемник, который хоть немного скрашивал мое пребывание в палате. Помимо старых песен, услышал и много новых, о которых раньше даже не догадывался. Одну только «траву у дома» послушал раз двадцать.
А спустя еще сутки, дверь в мою палату открылась и вошел наш ротный, капитан Глебов.
ebooksa