Как в Ростове-на-Дону будут встречать номинального покойника — о том, Танк, естественно, не задумался.
Степаныч взялся дописывать рекомендательное письмо, не поднимая глаз, буркнул мне:
— С бабками как у тебя?
— Нормально, — сказал я и тут только вспомнил, что должен парням из борцовского клуба. Надо бы, конечно, заехать, отдать. Информация о перестрелке, наверняка уже растеклась по городу — дурак Планшет, что вздумал все секретить — но знают наверняка про Демида, про Заура, Марка… а кто там был из рядовых боевиков, еще не ясно, зато ясно, что тянуть нечего.
— Ну что, ребята… — сказал я. — Ехать, так ехать.
Сказал так, и сердце защемило. Взглянул на Лиду — она старалась держаться независимо и гордо, но я-то видел, что ее грызет изнутри… И все-таки сейчас она ни за что не согласится поехать со мной. Из принципа.
Я мысленно вздохнул в последний раз. Заговорил по делу:
— Вот что. Я вам хочу малость бабла оставить на житье-бытье. Мне самому хватит, про меня не думайте.
— Мне этих денег не надо, — строптиво заявила Лида, делая ударение на слове «этих».
Я пожал плечами. Не надо, так не надо. Степаныч с Танком отказываться не стали.
Ну вот и все. Можно ехать.
— Да, Лид, может, тебя домой подбросить?..
— Я сама.
Я кивнул. Ну это, может быть, и верно. Светится со мной незачем.
— Вы меня не провожайте. Степаныч, тебе лучше совсем не выглядывать.
— Да знаю. Держи письмо, — он сунул мне плотно исписанный лист. Я спрятал его во внутренний карман.
— Кстати, Танк! А как ты объяснишь, куда «девятка» у тебя делась?
— А! — легко отмахнулся он. — Придумаю чего-нибудь. Ну… с Наташкой придумаем, — поправился он.
— Ну все ребята! Долгие проводы — лишние слезы.
— Удачи! По возможности дай знать, — сказал Степаныч. — Пиши сюда, на этот адрес, можешь не указывать, кому. Или на почтамт до востребования.