Наконец, Лидка встала, взглянула на меня и, удовлетворенно кивнув, начала собирать свой чемоданчик. Я знал — все от нее зависящее девчонка сделала. И я за эти пятнадцать минут, что она со мной провозилась, будто бы действительно пришел в себя и даже чувствовал некоторую бодрость..
Может, ее отповедь тоже была целительной?
— Спасибо, — поблагодарил ее я.
Теперь уже она ничего не ответила. Взяла свой чемоданчик и пошла в зал, помогать второму медику, который осматривал Кабана.
— Он ваш, Владимир Степанович, — бросила девчонка напоследок.
Тренер тут же подскочил ко мне.
— Короче, Боец, есть у меня кое-какие мысли на этот счет…
Он начал рассказывать тактику, при помощи которой мне следовало одолеть Ржавого. Наверное, что-то толковое говорил — Степаныч пурги не скажет. Вот только я не слушал. Не потому что не хотел, а потому что гудела башка, и новую информацию мозги отказывались воспринимать наотрез. А еще я отвлекся, потому что в зале все разом замолчали и устремили взгляд на вход.
В банкетный зал вошел старик — человек и вправду преклонных лет, низкого роста, сгорбленный. На вид — самый обыкновенный дед из очереди в поликлинике к терапевту. Но я отчетливо видел, как смотрели на этого старичка присутствующие здесь братки. Все начали подниматься из-за своих столов, отдавая дань уважения этому человеку.
— Ты что там увидел, Боец? — тренер, недовольный тем, что я его не слушаю, обернулся и сразу сам замолчал.
Кстати, я говорил, что поднялись все, но ошибся. Нет, Демид так и остался сидеть на своем месте, только челюсть у него сжалась. Единственный во всем зале, если не считать меня. Я быстро смекнул, кто передо мной.
Глава 12
— Опа, это ж Михалыч, — зашептал Степаныч, сам как-то разом по струнке вытянулся, словно рядовой перед злым прапором. — Во дела, Боец. Гляди, как эти повскакивали, думали, по ходу, что их главный идет.
Москвичи, когда поняли, кто зашел, и разглядели старого вора, начали переглядываться друг с дружкой. Как будто в непонятках по ситуации. Слова Степаныча о том, что в банкетный зал зашел лидер кладбищенских, сделали картину окончательно понятной для меня. Братва ждала столичного авторитета, вот и повскакивала с такой прытью, будто им в задницы вставили кол. Но вместо авторитета из Москвы зашел ростовский вор. Вот они и переглядывались, чтобы смекнуть — может, правильнее обратно присесть? Однако никто садиться не спешил. Братва хорошо знала, что за ферзь Михалыч — он был уважаемым человеком в блатном мире еще до того, как с ног на голову перевернулся мир социалистический и начались лихие 90-е, переиначившие правила криминала. Вор в законе, старой формации и взглядов, участник «сучьей войны», развернувшейся в лагерях в сталинские годы. И несмотря на то, что его позиция серьезно различалась с блатными новой формации, «переворот» москвичи задумали именно в тот момент, когда Михалыч отбывал срок в местах не столь отдаленных. Пока вор пребывал у Хозяина, его бразды правления ослабли, и новички хотели этим воспользоваться. И, судя по открытым ртам и выпученным глазам москвичей, появление Михалыча спутало им все карты. Никто не ожидал, что вор выйдет на свободу не то что в ближайшие месяцы, но даже и годы. Я слышал в «Спартанце», что срок у Михалыча был значительный и далеко не первый.
Но я видел его сейчас перед собой. Что тут можно предположить? Скорее всего, Михалыч не освобожден, а заплатил за такую «прогулку» из ИК в Сочи кому надо и кто такие вопросы решал. То, что было невозможно в Союзе, в РФ образца девяностых годов (и нулевых, кстати, тоже) стало дополнительной «опцией» для арестантов. Хочешь проветриться во время срока за пределами колонии — пожалуйста, бабки только заплати. Всему свой ценник.
Марк при виде Михалыча тоже обомлел, как будто растерялся. Но, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки и двинулся навстречу вору, нацепив самую гостеприимную улыбку. Протянул руку вору метра за три до того, как подошел, и почтительно указал Михалычу на стол, где сидели кладбищенские во главе с Демидом.
Демид наверняка знал о том, что Михалыч навестит турнир вместе с лидером москвичей, о котором говорил Марк. Поэтому он единственный в зале не пучил глаза, не вскакивал с места, а терпеливо дождался, когда старый вор подойдет к столу кладбищенских. Но мне что-то подсказывало, что Демид точно так же, как и остальные, скорее рассчитывал увидеть московского авторитета. И не поднялся по той причине, что не хотел высказывать столичному ферзю уважение.
Когда Михалыч подошел, Демид уже поднялся, и они обнялись. После старый вор присел на свое место и отмахнулся от Марка, как от навязчивой мухи. Демид начал что-то живо объяснять Михалычу, тот слушал. Потом Демид указал в мою сторону, и взгляд старого вора впился в меня. Причем глаза в глаза. Смотрел Михалыч так, что у меня по телу пробежали мурашки, и я даже на несколько секунд забыл, где нахожусь. Я думал, что меня подзовут к столу для знакомства, но этого не произошло. Посмотрев так на меня несколько секунд, вор кивнул, будто бы удовлетворенно.
Братва не успела опомниться, как в банкетный зал зашел второй авторитет. Блондин, куда моложе Михалыча, коротко стриженный, в строгом костюме и тщательно выбритый. Внешне этот мужик смахивал на популярного сейчас Дольфа Лундгрена. Костюм сидел на этом человеке как влитой, я сразу увидел в его обладателе спортивное прошлое.
Степаныч прищурился.
ebooksa