Холод

– Мне жаль. – как бы я его не ненавидела, я понимаю боль, которую он испытывает. Даже если Аллен не показывает этого, я знаю, ему чертовски плохо.

Тони прикрывает глаза и говорит:

– Мы встретимся.

– С кем?

– С Сереной и нашим малышом. Они будут ждать меня на той стороне.

Он что поехал головой? Этого только не хватало. Но следующие его слова ставят меня в ступор.

– Понимаешь, мы не люди и у нас другая вера. Совершенно другое понимание того, что происходит после нашей смерти. Я успел произнести молитву, которая доставит Серену в Святую Нишу, и там она будет ждать меня.

– Но она человек. – с болью в голосе говорю я.

– Это не имеет значения. – он начинает злиться. – Это не имеет никакого чертова значения! Она будет там! Ждать меня! Поняла?

Я решаю не лезть ему под кожу, несмотря на то, что, мягко говоря, я недолюбливаю его, такого никому не пожелаю. Но, кажется, он успокаивается и говорит настолько тихо, что мне приходится наклониться к нему, чтобы разобрать слова.

– Как это у вас называется? Карма? Я отнял у тебя нерожденного ребенка и убил ту девушку в мотеле "Моя Рози", она ведь тоже была кому-то дочерью, сестрой, возлюбленной. И теперь кто-то свыше, ваш Бог или наши, но кто-то покарал меня за мои деяния. Я бы хотел скорбеть так, как это делают люди, но я не знаю как. – поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. – Рейчел, мне очень жаль, что по моей глупости ты потеряла ребенка. Сейчас… мне искренне жаль. И я не прошу прощения… просто знай, что если бы я мог что-то изменить, то изменил бы.

– Но ты не можешь.

– Не могу. Я просто пытался доказать отцу, что я могу быть тем сыном, каким он хотел меня видеть. В тот день, когда я похитил тебя с кладбища, отец выгнал меня из кабинета, как последнего слугу. Он и Адам всегда были на одной волне, даже когда ненавидели друг друга, они думали в одном направлении и всегда могли исправить свои ошибки, не прибегая к помощи других. Я же… Да что я. Я просто приносил отцу новые проблемы, часто подрывал его авторитет и делал ужасные вещи. И только сегодня я понял, как ошибался.

Тони замолкает и опускает голову вниз. Протягиваю окровавленную руку к нему, беру его ладонь и слегка сжимаю пальцы, начинаю говорить так же тихо, как это делал он:

– Просто чувствуй, вспоминай о Серене самое лучшее и надейся, что она попадет в мир, которого она заслужила. Плачь. Кричи. Освободи свои эмоции. Так скорбят люди.

Но он молчит. Склоняет голову ещё ниже и до боли сжимает мои пальцы в ответ. Больше мы не говорим. Так проходит около минуты. А потом я наблюдаю, как капли его слез падают на грязный пол вагона и разлетаются вдребезги. Так скорбит Тони. Молча, сожалея о своих деяниях.

Несколько часов проходят в тишине. Но потом голос парня с шикарной рыжей шевелюрой из дальних рядов заставляет всех нас обернуться.

– Ты Рейчел?

Киллиан молча кивает мне головой, и я говорю:

– Да.