Наконец, Иннокентий и Надежда донесли бывшего пациента до окна и положили его на пол.
– А теперь сматываемся, – озираясь по сторонам, прошептал Иннокентий.
Супруги бегом вернулись в квартиру. Захлопнув за собой дверь, они прошли в комнату и, тяжело дыша, уселись на диван.
– Как ты думаешь, – спросила Надежда, – нас не арестуют?
– А тебя-то за что?
– За соучастие.
– Не переживай, я тебя не выдам.
– А ведь нам сегодня к родителям ехать, – вздохнула Надежда.
– Раз надо, значит поедем. Вызовем такси и поедем. Деньги у нас есть…
Иннокентий просунул руку в карман, вынул оттуда несколько купюр, пересчитал их, затем резко поднялся и подошёл к столу.
– А где две тысячи? – спросил он.
– Какие две тысячи? – не поняла Надежда.
– Ну, те, которыми со мной пациентка расплатилась. Они на столе лежали, а теперь их здесь нет. Ты не брала?
– Нет, – с недоумением ответила Надежда.
– Виктор, – крикнул Иннокентий сыну, – ты деньги со стола не брал?
– Нет! – отозвался Витя с балкона, и, заглянув в комнату, предположил:
– Их наверно этот мужик уснувший спёр!
Иннокентий быстрым шагом направился к двери. Надежда засеменила за ним. Вместе они снова вышли на лестничную площадку, затем поднялись к окну, около которого положили уснувшего пациента, но там его… уже не было.
– Вот, сволочь! – мрачно изрёк Иннокентий. – Ловко же он меня провёл. Это ж надо было такой спектакль разыграть! Пока я к тебе в комнату ходил, он прикарманил мой гонорар. Ворюга!
– А мы-то ещё этого борова на себе тащили, – пожаловалась Надежда. – У меня до сих пор рука болит.