Вернулся в гостиницу я в половине двенадцатого ночи.
Суетливая горничная, всё так же скороговоркой шептала что-то на ухо дежурной, заступившей в ночную смену.
Как только я вошёл, обе женщины уставились на меня, молча и не моргая.
Они смотрели так, словно видели перед собой не гостиничного жильца, а ожившего покойника.
Дежурная наконец-то выдала мне (суетливо трясущимися руками) ключ, с сомнением в голосе пожелала «
***
Зашёл в номер. Включил свет.
Ключ вставил в замок, но дверь только прикрыл (мало ли что!)
Не хочу строить из себя этакого отважного охотника за приведениями, а потому честно признаюсь: животный ужас стальным обручем сковывал и тело, и мысли.
Но пока что я опасался не чего-то конкретного, а томящей неопределенности.
В те минуты я сто тысяч раз вспомнил повесть Гоголя «Вий», чувствуя себя достойным преемником философа Хомы Брута.
Причём, сказано это было, в общем-то, только для того, чтобы слегка ободрить себя и наполнить хоть какими-то звуками режущую слух тишину.
На самом деле мой «смелый» голос прозвучал предательски фальшиво.
От волнения во рту пересохло, и я налил в граненый стакан воды из мутного, на дне позеленевшего, казённого графина.
Жадно, тремя глотками выпил невкусную воду и поставил стакан на стол.
Направляясь от стола к кровати, услышал вдруг за спиной оглушительный резкий хлопок – БАЦ!!!
Я машинально отскочил к стене и обернулся – стакан рассыпался по столу сотней мелких осколков.
«
Вот уж никак не ожидал от себя такой примитивной материалистической трактовки!