– А ты как думал? – Грымли зашел на пленника сбоку и смог уцепиться за одну из его верхних конечностей. – Ух! Вырывается, зараза! Но я держу… Бей, братец!
– На! – Шагнувший вперед, чтобы отомстить обидчику, торговец информацией получил хлесткий удар цветком по лицу и отпрыгнул обратно. Понимающий, что ничем хорошим для него это не закончится, растительный монстр бился в моих пальцах, как рыба на крючке. – Оууу! Он мне чуть глаз не выбил!
– Не везет тебе сегодня, – вздохнул я и с надеждой покосился на более боевитого гнома, силящегося не выпустить руку «цветочка» из захвата. – Давай тогда сам с флоринитом заканчивай. Ему как раз в твоем направлении бить нечем.
– К-к-как?! – Грымли вместе с извивающимся, словно укушенная за хвост змея, флоринитом совершал перемещения в пространстве по крайне непредсказуемым траекториям. Это было похоже на какое-то родео. – Если я отпущу хоть одну руку, он меня сбросит!
– Ну, у тебя еще есть голова, – напомнил я, крепче сжимая вырывающегося флоринита. Из-за того, что руки перепачкались в липком соке, процесс его фиксации стал намного сложнее. – А на ней лоб, которым удобно бить, и зубы, умеющие кусаться.
– Ты это серьезно?! – фыркнул Рымли, опасающийся приближаться к активно брыкающемуся «тренировочному пособию». – Может, тогда сам попробуешь?
– Да нет проблем. – Я подтянул флоринита повыше и цапнул зубами скрывающуюся у основания листа плодоножку. Та оказалась неожиданно сочной и сладкой. Случалось мне как-то жевать молодой бамбук, так вот, очень похоже! Желудок буркнул, напоминая о том, что последнюю пищу он получал достаточно давно. Ведь случайно подвернувшиеся продукты почти полным составом были пожертвованы обитателям госпиталя. А затем, чисто рефлекторно, мой жевательный аппарат откликнулся на этот сигнал, отправив попавшую в рот вкусную субстанцию вглубь организма.
– Вегетарианцы – страшные? – уточнил его близнец, перенесший зрение загрызания флоринита чуть легче. У него всего лишь начался нервный тик.
– И это тоже. – Не стал спорить торговец информацией, на которого, видимо, мои действий произвели неизгладимое впечатление. – Наш выбор, уйти из клана или продолжить оставаться пацифистами, был правильным. Очень правильным. Самым правильным. Я не хочу становиться таким, как он!
– Эй, ну не надо так. Голод – не тетка, да и вообще, флоринит первым начал… – смутился я и поспешил испепелить улику, смущающую своим обмякшим тельцем найденышей. – Стоп… Пацифисты? М-да… Пацифисты-контрабандисты-гномы… А я думал, что уже ничему не удивлюсь в этой жизни. И в парочке следующих тоже. Ну, по крайней мере, если склероз не заработаю. С чего же вас так угораздило, бедолаги?
– Это наше личное дело. И закончим на том, – буркнул Рымли, похоже, слегка отошедший от шока. – Двигаемся дальше… Только если вы опять захотите устроить что-нибудь подобное, лучше предупреждайте. Хоть глаза закрою.
– Ну, названия боевых заклинаний я обычно громко кричу. Правда, иногда уже после их сотворения и попадания в цель. Думаю, этого хватит, чтобы при желании не увидеть, как эта самая цель превращается в прах, пепел или нарезается мелкими кубиками. – Мои ноги зашагали по маршруту, подсвеченному в прозрачном ободке коммуникатора. – Нет, ребята, а что вас на самом деле так шокировало? Ну куснул я самоходный сорняк… И что? Он первый напал и к тому же умер быстро. Не кричал, чувствуя приближающийся конец. Не плакал, как ребенок, видя, что из него, еще живого, вытаскивают внутренние органы. Не звал мамочку, впав в детство от вида собственных кишок. Не истекал кровью, уляпывая все подряд. Не… Эй, вы куда подевались?